Динамитчик. Самые новые арабские ночи принца Флоризеля - Фанни ван де Грифт Стивенсон

Джорджу удалось раздобыть на встречном корабле целую пачку газет. И в тот роковой час мои невзгоды возобновились. Вечером он сидел в каюте, читая вслух новости и отпуская нелестные комментарии по поводу упадка империи и плачевного состояния флота, когда я заметила, что он внезапно переменился в лице.

– Вот это да! – воскликнул он. – Вот уж плохо так плохо, мисс Вальдевия. Вы не вняли здравому смыслу, вы таки отправили тот блокнот сыну этого Коулдера.

– Сэр Джордж, – возразила я, – это был мой долг.

– Ну вот вы и поплатились за свою щепетильность, – заметил он. – И, как это ни прискорбно, я вынужден разорвать с вами все отношения. Этот Коулдер требует вашей выдачи.

– Однако раб, – сказала я, – становится в Англии свободным человеком.

– Да, чёрт возьми! – ответил баронет. – Однако он требует выдать не раба, мисс Вальдевия, а воровку. Он тайком уничтожил завещание и теперь обвиняет вас в том, что вы украли из подлежащего секвестру имения своего отца драгоценностей на сто тысяч фунтов.

Меня охватило такое искреннее негодование и такая горькая печаль, что добродушный баронет поспешил успокоить меня.

– Не отчаивайтесь, – начал он. – Я, разумеется, сразу умою руки. Человек моего положения – баронет, старинный род и всё такое – просто обязан быть разборчивым в своих знакомствах. Однако не забывайте, что я – великодушный старикан, когда меня не злят, и я сделаю всё возможное, чтобы помочь вам выпутаться из неприятностей. Я одолжу вам немного наличных, дам адрес одного из лучших лондонских адвокатов и найду способ незаметно вывести вас на берег.

Он сдержал все свои обещания. Четыре дня спустя «Немороза» под покровом ночи зашла в неприметную бухту на побережье Англии. Шлюпка с гребцами высадила меня на берег в двух шагах от железнодорожной станции. Следуя указаниям сэра Джорджа, я направилась туда. Увидев на платформе скамейку, я уселась поудобнее, закутавшись в мужское пальто на меху, и стала ждать рассвета. Было ещё темно, когда в одном из окон стоявшего напротив здания зажёгся свет, отворилась дверь, из неё вышел привратник с фонарём в руках и подошёл к несчастной Терезе. Он огляделся по сторонам: в предрассветных сумерках он увидел пустую бухту, откуда исчезла причалившая несколько часов назад яхта.

– Кто вы? – спросил он.

– Путешественница, – ответила я.

– И куда вы держите путь?

– В Лондон первым же поездом.

Вот так, словно призрак или возродившийся из пепла феникс, Тереза с полной драгоценных камней шкатулкой оказалась на берегах Альбиона и безмолвно, без биографии и без имени, смешалась с миллионами жителей Британии.

С тех пор я живу на содержание, отпускаемое моим адвокатом, скрываясь в неприметных пансионах, преследуемая агентами с Кубы и не знающая часа, когда утрачу свою свободу и честь.

Коричневый сундук

(окончание)

Её рассказ произвёл на Гарри Десборо мгновенное и всепобеждающее воздействие, поскольку показался ему в высшей степени убедительным. Прекрасная креолка уже являлась для него самым дивным созданием в мире, теперь же она сделалась в его глазах самой романтичной, самой нежной и самой несчастной во всём мире. Он не мог найти слов, чтобы высказать всё, что чувствовал: свою жалость, восхищение и чисто юношескую зависть к человеку, на долю которого выпали такие яркие и опасные приключения.

– О сударыня! – начал он и, после тщетных попыток подобрать нужные выразительные средства для этого обращения, схватил её за руку, сжал в своих ладонях и продолжил с плохо скрываемым жаром: – Располагайте мной, как вам угодно.

В каком-то тумане покинув чертог дивной чаровницы, он странным образом оказался на улице, глядя на серые дома, удивлённо взирая на серых прохожих и чувствуя себя падшим ангелом. Когда он уходил, она ему улыбнулась такой многозначительной и такой прекрасной улыбкой! Она поразила его в самое сердце, и, когда он зашёл в ресторан, где играла музыка, ему показалось, что он вкушал свою трапезу под звуки райских флейт. Мелодию прощальной улыбки подхватили струнные инструменты, они обыгрывали её именно так, как ему хотелось, и впервые за всю свою ничем не примечательную и даже унылую жизнь он вдруг понял, что ему очень нравится музыка.

Два последующих дня прошли в каких-то восхитительных мечтаниях. Он то видел её и удостаивался благосклонного кивка, то не видел вовсе, то снова видел, но на него не обращали внимания. Звук её шагов повергал его в восторг. Он разыскивал и читал книги о Кубе, которая, так или иначе, связывалась с прекрасной креолкой. В гостиной своей хозяйки он обнаружил книгу, в которой описывался точно такой же ураган, что в мельчайших деталях подтверждало, если таковое подтверждение требовалось, правдивость рассказчицы. Вскоре он начал испытывать прелестное чувство первой любви, сопровождаемое сладостными укорами влюблённого в своей самонадеянности. Как мог он, обыкновенный, скучный человек, к тому же без определённых занятий, рассчитывать на расположение создания, сотканного из эфира и пламени, чья жизнь была отмечена такими яркими приключениями? Что ему сделать, чтобы стать достойным её? Как ему доказать свою преданность, чтобы она обратила свой благосклонный взор на ничем не примечательного представителя рода человеческого?

В своей светлой грусти он искал прибежища в пасторальной неторопливости жизни, которой жила близлежащая площадь. Будучи человеком доброго и отзывчивого нрава, он вскоре свёл знакомство с её робкими «завсегдатаями»: окрестными кошками и юными посетителями, что толпились у фасада детской больницы. Там он гулял, размышляя о своих изъянах и величайших достоинствах предмета своего обожания. Время от времени он наклонялся, чтобы ободрить или сказать доброе слово братику или сестрёнке больного ребёнка, со вздохом вспоминая свою королеву, весь свет своей жизни.

Как же ему поступить? Тереза, как он заметил, обычно уходила из дома после полудня. Она, весьма вероятно, могла подвергаться опасности со стороны «посланцев» с Кубы, в то время как присутствие друга способно обратить соотношение сил в её пользу. Тогда каким образом последовать за ней? Если предложить составить ей компанию, она расценит это как навязчивость, открыто следить за ней – значит выказать крайнюю дерзость и нахальство. Он решил действовать более скрытно. Хотя это в какой-то мере претило ему, он был уверен, что справится с этой задачей не хуже бывалого сыщика.

На следующий день он приступил к практическому воплощению своего плана. Однако на углу улицы Тоттнем-Корт-Роуд сеньорита внезапно обернулась и, оказавшись с ним лицом к лицу, воскликнула с радостью и некоторым удивлением:

– Ах, сеньор, а мне, оказывается, иногда везёт! Я как раз искала посыльного.

И, одарив его прелестнейшей из улыбок, она