Динамитчик. Самые новые арабские ночи принца Флоризеля - Фанни ван де Грифт Стивенсон

Не успели они усесться, как кэб буквально вылетел с привокзальной площади.

Тереза устроилась в углу. Всю дорогу Гарри наблюдал, как из-под вуали по её щекам текут слёзы, однако он не смел просить её объясниться. У двери дома на Квин-сквер они вышли. Кучер начал сгружать сундук, который Гарри, радуясь возможности продемонстрировать свою силу, с готовностью принял на плечи.

– Пусть он его увезёт, – прошептала она, – пусть увезёт.

– Я никоим образом этого не допущу, – весело отозвался Гарри.

Расплатившись с кучером, он вслед за Терезой вошёл в дверь, которую она открыла своим ключом. Хозяйка и служанка ушли по своим делам, дом стоял пустым и безмолвным. Когда кэб с грохотом выехал на Глостер-стрит, Гарри начал подниматься по ступеням со своей ношей на плече и услышал то же самое негромкое, приглушённое тиканье. Тереза, шедшая впереди, открыла свою комнату и помогла ему осторожно опустить сундук в углу возле окна.

– Итак, – начал Гарри, – что же случилось?

– Вы не уедете? – внезапно спросила она надломленным голосом и нетерпеливо сжала ладони. – Ах, Гарри, Гарри, уходите! Уходите же и предоставьте меня той участи, которой я заслуживаю!

– Участи? – не понял Гарри. – Вы это о чём?

– Ни о чём, – ответила она. – Сама не знаю, что говорю. Но я хочу побыть одна. Вы можете вернуться нынче вечером, Гарри, вернуться, когда вам угодно, но сейчас оставьте меня, оставьте!

Она вдруг встрепенулась.

– Мне нужно идти, по делу! Вы не можете мне помешать!

– Нет, – возразил Гарри. – Нет у вас никакого дела. Вы чем-то расстроены или находитесь в опасности. Поднимите вуаль и расскажите, в чём дело.

– Ну что ж, – заявила она, сразу взяв себя в руки, – вы не оставляете мне иного выхода.

Когда она подняла вуаль, его взору предстало смертельно бледное лицо с опухшими от слёз глазами, выражавшее решительность, которая победила страх.

– Гарри, – начала она, – я не такая, какой кажусь.

– Вы это уже мне говорили, – ответил он. – Причём несколько раз.

– Ах, Гарри, Гарри! – воскликнула она. – Вы слишком хорошо обо мне думаете! Но вот вам горькая правда. Меня зовут Клара Лаксмор. Я никогда не выезжала в сторону Кубы дальше, чем до курорта Пензанс в графстве Корнуолл. Я всё время обманывала вас и играла вами. Кто я на самом деле, я даже не смею сказать словами. И до самого последнего момента, до нынешней бессонной ночи я не осознавала степень и глубину своей вины.

Молодой человек ошеломлённо уставился на неё. Затем он словно сбросил наваждение.

– Всё сходится, – произнёс он. – Если вы та, кем являетесь по своим собственным словам, то я вам нужен ещё больше.

– Неужели весь мой план пошёл прахом?! – вскричала она. – И ничто не отвратит вас от этого дома смерти?

– Дома смерти? – отозвался он.

– Да, смерти, смерти! В том сундуке, что вы возили по всему Лондону и тащили на своих беззащитных плечах, до поры до времени дремлет страшная сила динамита.

– Боже праведный! – воскликнул Гарри.

– Ага! – взорвалась она. – Ну теперь-то вы сбежите? В любой момент может раздаться щелчок, после которого дом взлетит на воздух. Я была уверена, что Макгуайр ошибся, и нынче утром поспешила к Зеро, который подтвердил мои опасения. Я ясно видела вас, мой любимый Гарри, павшего жертвой моего хитроумного плана. Тогда я поняла, что люблю вас. Гарри, теперь-то вы уйдёте? Избавите меня хоть от одной невинной жертвы?

Гарри промолчал, не отрывая взгляда от сундука. Наконец он повернулся к ней.

– Это адская машина? – прохрипел он.

Её губы шевельнулись в слове «да», которое она не смогла произнести.

С робким любопытством он подошёл к сундуку и наклонился над ним. Из-под крышки доносилось отчётливое тиканье, при звуках которого у Гарри замерло сердце.

– Для кого это предназначено? – спросил он.

– Какая разница?! – вскричала она, схватив его за руку. – Если вы ещё можете спастись, что толку задавать вопросы?!

– Силы небесные! – воскликнул Гарри. – Рядом же детская больница! Эту адскую машину надо остановить любой ценой!

– Слишком поздно! – выдохнула она. – Взрыв уже нельзя предотвратить! Но вы, Гарри… вы, мой любимый… вы ещё можете…

В это мгновение внутри стоявшего в углу сундука послышался щелчок, похожий на звук часового механизма перед боем часа. Какую-то секунду они смотрели друг на друга неподвижным взором. Затем Гарри, одной рукой прикрыв лицо, второй притянул девушку к себе и прижался к стене.

Раздался резкий сухой хлопок, их глаза расширились от ужаса, и, ухватившись друг за друга, словно тонущие, они рухнули на пол. Затем последовал резкий пронзительный свист, как будто пар вырвался из пробоины в котле, и комната наполнилась густым зловонным дымом.

Постепенно он начал рассеиваться, и когда они, трясущиеся и едва владевшие собой, наконец-то смогли сесть, первое, что предстало их изумлённым взорам, был сундук. Он стоял в углу, целый и невредимый, а из-под его крышки пробивались тоненькие струйки пара.

– Ах, бедный Зеро! – вскричала девушка с каким-то истеричным смешком. – Бедняга Зеро! Он этого не вынесет!

Огромный особняк

(окончание)

Сомерсет сразу побежал наверх. Дверь гостиной, вопреки обыкновению, была не заперта. Ворвавшись внутрь, молодой человек увидел сидевшего на диване Зеро. Тот явно пребывал в подавленном состоянии. Рядом с ним стоял нетронутый бокал, что говорило о том, что он погружён в размышления. В комнате царил беспорядок: тут и там валялись коробки и ящики, пол был усеян ключами и прочими частями механизмов, а посреди этого пандемониума лежала дамская перчатка.

– Я пришёл, чтобы положить этому конец! – вскричал Сомерсет. – Или вы сейчас же откажетесь от всех своих планов, или я донесу на вас в полицию, чего бы мне это ни стоило!

– Ах! – ответил Зеро, медленно качая головой. – Вы опоздали, дорогой мой! Я уже оставил всякую надежду и сделался всеобщим посмешищем. Мой круг чтения, – уныло добавил он, – не включал романтические истории, однако я припоминаю выражение, которым можно в точности описать мое теперешнее состояние: «как порванный барабан».

– Что же с вами случилось? – спросил Сомерсет.

– Моя последняя операция, – устало произнёс заговорщик, – обернулась пустышкой и блефом, как и все остальные. Напрасно я смешивал компоненты, напрасно я прилаживал пружины, и теперь я пребываю в таком разочаровании, что не могу видеть никого, кроме вас, дорогой мой. Мои подчинённые обратились против меня. Какие слова мне пришлось сегодня выслушать, какие гневные заявления и какие циничные выражения! Когда она явилась сюда в первый раз, я бы это извинил, поскольку она была растеряна. Однако она