Бесплодные земли (автоперевод) - Дуглас Престон

Эти ублюдки убили его.

«Господи Иисусе!» — в отчаянии воскликнул Скип.

Он почувствовал ещё один удар по затылку. «Я сказал, заткнись», — пробормотал его куратор.

Скип почувствовал, что слабеет, опускаясь на колени. Хозяин резко поднял его на поводке, схватил за челюсть одной мясистой лапой, поднял её вверх и выдул порошок, набранный другой лапой, прямо Скипу в лицо.

Скип кашлял, задыхался и чихал, чувствуя, как неизвестная субстанция проникает в его ноздри, рот – даже в открытые глаза. Ощущение было словно миллион крошечных частиц песка, каждая из которых горела. Он боролся и давился, даже когда жгучая боль отступала, сменяясь туманом бреда. То, что было людьми, потеряло фокус и обрело формы. Скип рухнул на землю, но его проводник больше не пытался удержать его на ногах. Скип слышал – словно издалека – тихое скандирование, когда три фигуры начали кружить вокруг тела Эдисона. Затем Скип смутно увидел, как главарь поднял руку, и что-то тёмно блеснуло. Это был кинжал из отколотого камня – длинный, чёрный и жестокий. Снова скандирование… затем трое мужчин прекратили кружить, плотнее сомкнулись вокруг треноги – и внезапно раздались крики.

Скип попытался встать на колени, но снова упал. Крики становились всё громче, разрывая горло, больше похожие на звериные, чем на человеческие… но Скип всё же узнал голос Эдисона.

Значит, он все-таки не умер.

Он моргал и моргал, отчаянно пытаясь избавиться от клубящегося тумана в глазах. Но вожак заслонил ему обзор, и он не мог видеть, что происходит. Но крики продолжались, становясь громче и мучительнее. Поскольку его руки были связаны за спиной, и он не мог заткнуть уши, он кричал: «Прекратите! Пожалуйста, прекратите! Прекратите! Прекратите!» — пока тень его проводника не упала на него, деревянная дубинка снова не опустилась на него, и милосердная тьма не поглотила его.

42

В ДОЛГИХ ПОЕЗДКАХ Нора часто слушала аудиокниги, и для своего примерно тридцатичасового путешествия туда и обратно в Мексику она взяла с собой пару хороших триллеров Престона и Чайлда. Но чем больше времени она проводила в дороге домой, тем сложнее ей было сосредоточиться. Мелодия постоянно напоминала ей о себе, своего рода навязчивый мотив: та самая мелодия с записи на восковом цилиндре, транскрипцию которой Скип взял домой. Он гармонизировал её и играл без умолку на своей укулеле, а затем попросил её аккомпанировать ему на флейте, возбуждённо рассказывая обо всём, что он собирается с ней сделать. А затем, в свойственной Скипу манере, он переключился на что-то другое. Это было диссонансно, тревожно, с четвертями тонов, неизвестными в западной музыке. Это звучало немного похоже на тот странный последний струнный квартет Шостаковича. Она лениво подумала, что бы подумал об этом Шостакович. Но облегчение от осознания и, таким образом, избавления от этого тревожного навязчивого звука сменилось другими навязчивыми мыслями — в частности, тем, что она узнала от Бенисио, и загадкой Оскарби, предположительно перешедшего на «темную сторону».

Теперь стало ясно, что Оскарби руководит культом. И всё же он не был похож ни на один из тех, о которых она слышала раньше. Оскарби не был Дэвидом Корешем или Джимом Джонсом. Его члены не были сборищем потерянных душ, которым промыли мозги и заперли в отдалённом комплексе. Напротив, они казались образованными, умными, высокоэффективными профессионалами, которые — по крайней мере, на первый взгляд — жили успешной и продуктивной жизнью. Возможно ли — действительно возможно — что такие люди, как Молли Вайн и Миранда Драйвер, состояли в культе? Где и когда они познакомились? Что они делали — и почему?

Пока она ехала сквозь тьму, эти вопросы сами собой зарождались в её голове. И по мере того, как они зарождались, Нора неизбежно пришла к вопросу о реальности утверждений Бенисио о тёмных силах, духах дуэнде и невидимом мире. Может ли существовать скрытый мир за пределами реального мира, доступный через тайные ритуалы или галлюциногенные наркотики, такие как пейот? Эта концепция была для неё не нова: как антрополог, она прекрасно знала, что многие древние культуры по всему миру верили, что галлюциногены могут соприкоснуться со скрытым и часто опасным миром, таящимся за видимым. Каковы бы ни были догматы культа, Вайн и Драйвер, по-видимому, верили в них достаточно страстно, чтобы совершить ужасное ритуальное самоубийство.

Была уже полночь, когда Нора наконец свернула на подъездную дорожку к маленькому домику, который она делила со Скипом. Было темно, когда она остановила машину рядом с развалюхой Скипа. Она была невероятно рада вернуться домой; поездка была изнурительной во многих отношениях, и вдобавок ко всему, пятнадцатичасовая обратная дорога просто выжгла ей мозги. Ей не терпелось лечь спать.

Она вышла из машины, подошла к двери и вставила ключ; утром она собиралась распаковать вещи. Она услышала успокаивающий лай Митти, их золотистого ретривера, и когда она открыла дверь, он бросился к ней, виляя всей задней частью тела в пылком приветствии, скуля и облизывая ей руку. Возбуждение от приветствия заставило её замереть; это навело на мысль, что он остался один в доме. Она вошла на кухню, Митти охотно последовал за ней.

Дом казался пустым.

Пройдя через кухню и столовую, она вышла в холл. Дверь спальни Скипа была открыта. Она вошла и включила свет. Кровать была не заправлена — но, с другой стороны, она всегда была не заправлена. Она вернулась на кухню. Митти покормили, и в его миске была вода — значит, Скип либо отсутствовал весь вечер, либо, если он уходил, то договорился с их другом, который присматривал за собаками, чтобы тот покормил и выгулял Митти. Но если он отсутствовал весь вечер, почему его машина стояла на подъездной дорожке? Может быть, его забрал друг? Возможно. Иногда он проводил ночь вне дома, особенно если уходил на вечеринку и выпивал слишком много. Или встречался с какой-нибудь женщиной.

Она чувствовала растущее раздражение из-за безответственного брата и его поступков. Но она устала, и было уже поздно что-либо предпринимать. Утром она позвонит няне для собак и узнает, нанял ли её Скип, но сейчас ей хотелось только одного: рухнуть в постель.

Нора в панике проснулась от того, что ее телефон заиграл «Увертюру 1812 года». Она пошарила по тумбочке и подняла трубку: ровно в семь часов звонила Корри.

Господи. Бывали времена, когда Корри была неумолима. Она провела пальцем по панели ответа и поднесла телефон к уху.