Бесплодные земли (автоперевод) - Дуглас Престон

десять он снова вышел с двумя кружками. Он сел, передал одну кружку Норе и кивнул ей, чтобы она села на единственное свободное место — поленницу на дальнем краю крыльца.

Она села, и воцарилось неторопливое молчание. Он не задавал никаких вопросов и даже не проявлял любопытства. Наконец Нора откашлялась. «Приятно познакомиться с вами лично, дон Бенисио».

На это он ничего не сказал.

«Я всё о вас прочитал в книге профессора Оскарби. Я ищу его. Я ожидал, что он будет здесь, но, если нет, надеюсь, вы подскажете, где его найти».

Бенисио молчал, отпивая из кружки, потом ещё глоток. И наконец заговорил: «Вам нравится кофе?»

«Да», — сказала она. «Спасибо. А теперь насчёт Оскара — могу я с ним поговорить?»

«Нет», — сказал он. «Нельзя». С этими словами он встал, серьёзно кивнул и снова исчез в хижине вместе со своей собакой.

После того, как дверь за ним закрылась, Нора осталась сидеть на поленнице, приходя в себя после этого внезапного удивления и пытаясь понять, что только что произошло. Был ли Оскарби внутри – возможно, как замурованный ученик, совершающий духовное путешествие? Дал ли он обет молчания? Переместился ли он дальше или каким-то образом поднялся наверх? Люди в фермерских домах внизу утверждали, что не видели его, – но, с другой стороны, Оскарби наверняка пришёл сюда двенадцать лет назад. За это время с ним многое могло случиться. Он вполне мог измениться под опекой дона Бенисио – опекой, от которой предостерегал её отец Марии.

День уже клонился к вечеру, и солнце вот-вот должно было скрыться за горами. Она подумала постучать в дверь или позвать… но что-то подсказывало ей, что это не поможет. Он явно знал, что она всё ещё здесь, и не обращал на неё внимания. Если Бенисио не заговорит с ней добровольно, она никак не сможет его к этому склонить.

Она порылась в рюкзаке и достала пару протеиновых батончиков и фляжку. Было прохладно, но не холодно, и она достала куртку не столько для тепла, сколько для того, чтобы на ней можно было сидеть. Она встала, повесила куртку на одинокий стул, затем села, покачиваясь взад-вперед, пока ела протеиновые батончики, довольно лениво наблюдая, как вокруг неё темнеет. Она почувствовала странное и совершенно неожиданное чувство покоя: теперь, когда она здесь, ей некуда было спешить. Что будет, то будет.

Когда почти полная темнота окутала поляну, она положила куртку на жёсткий деревянный пол крыльца и легла на него, устроившись поудобнее. Она ожидала, что уснуть будет ещё труднее, чем прошлой ночью в доме Марии. Но все недавние неожиданности и вопросы, связанные с ними, оказались – к счастью – такими же сонными, и вскоре она обнаружила, что клюёт носом под стрекотание сверчков.

38

НОРА ПРОСНУЛАСЬ ОТ ЗАПАХА СВЕЖЕГО КОФЕ. Открыв глаза, она увидела дона Бенисио, склонившегося над ней и протягивающего чашку.

Она села, слегка поморщившись после ночи, проведённой на половицах веранды. Несмотря на дискомфорт, она спала хорошо, её тревожили лишь изредка — когда собака просыпалась и вспоминала, что нужно облаять непрошеного гостя, прежде чем свернуться калачиком и снова заснуть.

Дон Бенисио жестом указал ей на дверь, которая была открыта. Она вошла в нечто, похожее на двухкомнатную хижину – просторную, прохладную, с побеленными стенами. Одна комната служила кухней, столовой и гостиной, с единственным окном, выходящим на далёкие горы. Другая, без окон, была спальней.

Пока она сидела за грубым столом и пила кофе, дон Бенисио приготовил ей простой завтрак из эскитов. Он присоединился к ней за столом, и они ели вместе в молчании, изредка поглядывая на пейзаж за окном. Наконец старик сказал: «Его здесь нет».

Нора не сразу поняла, что он продолжает разговор с того места, на котором они остановились накануне вечером. Почему именно он оставил её снаружи, так внезапно и надолго, она не понимала. Возможно, дело было в странностях старика.

«Где он?» — спросила она.

Дон Бенисио пожал плечами.

«Вы хотите сказать», — сказала Нора, — «что он куда-то ушёл и вернётся, или что его вообще здесь нет?»

«Я не видел Карлоса много лет», — сказал Бенисио.

Хотя остальные, кого она встречала, намекали на такую возможность, Нора всё равно была ошеломлена. «Сколько?»

Снова пожал плечами. «Он давно ушёл. И так и не вернулся».

«Подождите. Вы хотите сказать, что он не выходил с вами на связь с тех пор, как написал свою книгу?»

«Вот что я имею в виду».

Нора снова была потрясена. «Итак…» — она сделала паузу, чтобы собраться с мыслями. «Ты совсем ничего от него не слышала? Он не подарил тебе книгу?»

«Он мне ничего не дал. Я не знаю ни одной книги».

Услышав это, Нора глубоко вздохнула и осушила кружку. Это удивительное открытие перевернуло все её предположения. Как Оскарби мог написать книгу о Бенисио и ничего ему не рассказать? И если Оскарби здесь не было, то где же он был?

«Много лет назад Оскарби был вашим учеником, студентом. Не так ли?»

Бенисио, казалось, не слышал. Его взгляд был устремлён на далёкий горизонт.

Нора поняла, что забегает вперёд. Засыпать Бенисио вопросами сразу после того, как он впустил её в дом, было бесполезно. Она на мгновение остановилась и позволила тишине воцариться, позволить вернуться утреннему покою.

«Спасибо», — сказала она. «За десаюно».

Бенисио кивнул. «Ещё чашечку?»

«Если вы не против».

Он встал, подошел к плите, принес чайник и снова наполнил обе чашки.

«Дон Бенисио», снова начала она, когда ее вторая чашка была наполовину пуста, «могу ли я задать вам несколько вопросов об ученичестве Оскарби у вас?»

Он покачал головой в знак молчаливого отказа.

Нора понадобилось время, чтобы собраться с мыслями. Наконец, она сказала: «Могу ли я рассказать вам, почему меня это интересует? Зачем я проделала весь этот путь?»

Никакой реакции.

«Когда Оскарби вернулся в Штаты после периода, проведённого под вашим руководством, он написал книгу. Она была о вас и вашем учении. Хотя она была в некоторой степени научной по своему характеру, она стала бестселлером, и миллионы людей её прочитали – об учении дона Бенисио и о том, как оно изменило его жизнь. Он стал профессором и собрал вокруг себя группу студентов. А потом, двенадцать лет назад, он внезапно исчез. Все говорили – верили – что он разочаровался в академической жизни и вернулся сюда, чтобы продолжить своё ученичество. Но,