Клан - Кармен Мола

– Спасибо, Коста, я все верну.

– Об этом не беспокойся, лучше избегай всяких неприятностей. А! Совсем забыл. Мобильный. Он старый, но работает, только батарейка разряжается через шесть-семь часов. И еще…

Коста достал из кармана пистолет. Рукоятка его была обмотана изолентой, и всем своим видом он напоминал музейный экспонат.

– Думаю, лишним не будет. Магазин полный, но больше патронов у меня нет. Это русский допотопный «макаров», но с ним спокойней. Его конфисковали во время рейда против молдаван, да так и не зарегистрировали, и я забрал его на всякий случай. Постарайся, чтобы он тебе не пригодился.

– Не переживай, я постараюсь. И – спасибо!

Сарате обнял друга и отправился в Бриуэгу. На одной из придорожных заправок он привел себя в порядок: принял душ, умылся и надел одолженную Костой одежду, которая была ему немного велика, но не слишком.

Отправившись дальше, он постарался сосредоточиться на предстоящей встрече с Хавьером Субигараем – журналистом, побывавшим в Либерии, – но у него ничего не вышло. Голова была забита впечатлениями от пережитого незабываемого опыта. Он с нежностью и грустью думал об Амире и с недоумением – о Марвине. Тот сказал, что Аркади Ортис – его отец, но при этом (или именно поэтому) хотел его убить. Сарате гадал, что с этим мулатом теперь.

Глава 37

Марвин смотрел в огромное, почти во всю стену, окно на гигантский город, полный внушительных, упиравшихся в небо зданий. Три ближайших были той же высоты, что и гостиница, в которой он находился, а два других, стоявшие чуть дальше, склонились друг к другу так, словно каждый хотел упасть или хотя бы опереться на соседа. За январским туманом дорожное движение внизу казалось чем-то нереальным и усиливало головокружение от столь непривычной для Марвина высоты. Прежде он никогда не видел вокруг себя столько роскоши. Его комната была больше церкви в Уэст-Пойнте, в которой проповедовал Принц, а экран настенного телевизора превышал человеческий рост в высоту и полтора человеческих роста в ширину.

Одиночество Марвина не смущало, скорее даже устраивало. Его детство и юность прошли на фоне двух гражданских войн в Либерии. Он убивал, ел сердца убитых, сидел на кокаине и проявлял жестокость бесчисленное количество раз. У него не было близких людей, и с тех пор, как умерла его мать, он никого не любил. Ему удалось отделаться от наркотиков, и он выживал за счет грязной работы с единственной целью: однажды убить отца. Душевные и телесные раны и травмы, пережитые ужасы ада – все это хранилось в какой-то клетке его мозга. Он мог чувствовать лишь холод и жару, голод и жажду. Больше ничего. Ну, разве что легкое нетерпение. Как сейчас.

Марвин не знал, зачем его сюда привезли. Принц поселил его в этой гостинице, ничего не объяснив. Только попросил не выходить на улицу и обещал вернуться позже с более точными инструкциями. Не знал он и причины, по которой генерал указал на него, когда они высадились на пляже, после чего его усадили в черный пикап вместе с несколькими прежними попутчиками. Но ехал он с ними недолго: в первом же встречном городке их дороги разошлись. Марвина посадили в другую машину, очень удобную и дорогую. Дальше его сопровождали только белый шофер и Принц. Шофер за всю дорогу не произнес ни слова, и Марвин немного вздремнул. Увиденная им из окна Испания не произвела на него никакого впечатления: длинные дороги, засохшие поля и скудный пейзаж, лишенный изобилия его родной страны.

Они поели на заправке, ближе к ночи добрались до какого-то городка и заночевали в мотеле, где Марвину досталась отдельная ванная комната. Он хотел сбежать, но его заперли на ключ. По телевизору показывали передачу о крушении лодки с иммигрантами. Он узнал кое-кого из попутчиков, но белого среди них не было. Марвин ощупал царапину на руке – записанный номер телефона – и стал думать над тем, как позвонить этому парню и выяснить, не нашел ли тот его отца, потому что Принц первым делом отнял у него мобильный. Мулат не знал, почему генерал обращался с ним то почтительно, то деспотично. Иногда он чувствовал себя чьим-то гостем, которого везут на особое мероприятие, соблюдая все меры предосторожности, а иногда – простым арестантом.

Утром, сытно позавтракав и не перемолвившись ни словом, они поехали в Мадрид. Временами Принц оборачивался и улыбался, сияя белоснежными зубами. В столице они поехали прямиком к той башне, в которой Марвин жил теперь среди роскоши, но взаперти. Человек в золотой клетке. Несмотря на неопределенность своего положения, он не боялся. Он не боялся во время войны, когда обезумевшие боевики врывались в деревни и уничтожали все, что попадалось под руку, не боялся в Уэст-Пойнте, где человеческая жизнь не стоила ломаного гроша, не боялся ни в пустыне, ни в лодке посреди моря, когда волны грозились разом поглотить всех этих бедолаг, не собирался бояться и теперь. Но его терзала тревога, и это был верный признак беды, потому что инстинкт солдата никогда его не подводил. Когда Принц вошел в комнату, Марвин постарался не выдать своих чувств.

– Никто не приходил?

– Нет. А кто должен был прийти?

– Твой отец. Разве ты не хотел его увидеть?

Вот так сюрприз! Марвин не мог поверить, что доберется до отца так просто, хотя не сомневался, что убить его будет гораздо сложнее. Последний раз он видел его в конце войны, когда взвод под командованием генерала Белый Глаз сровнял с землей деревню в округе Нимба. В тот день Сипеени вышел из своего джипа, и Марвин немедленно его узнал. Провоцируя папашу, он предложил ему съесть сердце убитого младенца, а потом шутливо «выстрелил» в него из пальца. Он с удовольствием укокошил бы его тогда же, ведь ему рассказали, что именно этот человек предал генерала Вашингтона и обрек родную деревню Марвина, Бополу, на уничтожение повстанческими войсками. По вине этого человека убили его мать, а его самого вынудили присоединиться к солдатам генерала Белый Глаз, хотя он был совсем ребенком. Марвин ненавидел этого человека. Он дал себе клятву, что убьет его, и собирался сделать это собственными руками.

– Мой отец жив?

– Конечно, жив, и он очень могущественный человек. Я не знаю, зачем он хотел, чтобы мы тебя привезли.

Значит, отец знал, что Марвин плывет на лодке. Что еще он о нем знал? Сейчас Марвин, считавший себя в Либерии пропащим человеком, которому посчастливилось отправиться в это долгое путешествие в Европу с тайным намерением найти Сипеени, понял, что, пожалуй, путешествовал не