Черная рука - Стефан Толти

по подделке денег, результатом которой стало изготовление тысяч фальшивых канадских долларов еженедельно. Лупо казался слепленным из совсем другого теста, «человеком изысканных манер и большого этикета».

Мужчины привезли из Нью-Йорка итальянские деликатесы – упаковки колбас и другие мясные продукты – и разбудили повара, чтобы тот занялся приготовлением ужина. Кроме того, они втащили два больших тюка. Когда их вскрыли, оказалось, что в них были упакованы армейские пулеметы, несколько пистолетов и боеприпасы к ним. Лупо раздал всем оружие по очереди и показал, как с ним обращаться. Наконечники пуль в патронах были пропилены крестом, «чтобы они раскрывались и проделывали опасные дыры в телах вместо того, чтобы аккуратно прошивать их насквозь». Довольные новым оружием, мужчины стали рассаживаться за столом, а Комито было велено прислуживать.

– Какие новости ты нам привез, Игнацио? – поинтересовался Дядя Винсент после того, как итальянцы расселись.

Лупо повернулся к старику.

– Ты знаешь все, что знаю я, – ответил он, – возможно, за исключением того, что Петрозино уехал в Италию.

14

Джентльмен

«Дука ди Дженова» шел на всех парах на восток. Он развивал скорость шестнадцать узлов. Две его трубы выбрасывали высокие столбы черного дыма в свежий атлантический воздух. Каждый новый день приближал Петрозино к Италии и конечной точке его путешествия – к острову Сицилия. После того, как детектив оставил позади Атлантическое побережье Америки и с головой окунулся в ритмичную жизнь корабля, его настроение заметно улучшилось, и он даже стал проявлять общительность. «Мы провели вместе столько приятных часов, – писал один пассажир жене Петрозино, Аделине, – что казалось, будто знаем друг друга невесть сколько лет… Ваш муж постоянно говорил об Америке. Он надеялся, что его работа в Европе надолго не затянется. Огромное впечатление на меня произвела его любовь к Соединённым Штатам»[544].

Сицилия была не просто местом, где предстояло проделать основную работу – ее населяли десятки людей, которых Петрозино депортировал из Америки. Один из них – Вито Кашо Ферро, подозреваемый по делу 1903 года об «убийстве в бочке», который избежал судебного преследования и поклялся отомстить нью-йоркскому детективу, – значительно поднялся в преступном мире Сицилии с момента возвращения в родную провинцию Палермо. После позорного окончания иммиграции он стал быстро продвигаться по «служебной лестнице» в качестве одного из лидеров мафии. Сицилия оказалась благодатной почвой для применения такого острого ума, каким обладал Кашо Ферро. За годы, прошедшие с момента возвращения, он, подобно Петрозино в Нью-Йорке, зарекомендовал себя замечательным новатором. Подмена убийцы невинным человеком во время расследования «убийства в бочке» стала ранним проблеском того, что позже проявило себя, как призвание.

Сицилия веками жила обособленной жизнью. В древнеримские времена остров являлся житницей империи. Здесь было много больших поместий, на которых работали strumenti vocali[545], то есть рабы. Даже фамилии, сохранившиеся с тех времен, несли на себе отпечаток эпохи рабовладения: Скьяво (раб), Лоскьяво, Нигро, Ло Нигро. Во времена норманнов власти острова боролись с арабо-берберскими бандитами и приверженцами ислама, оттеснив их в центральные районы западной Сицилии, которые теперь разделены между провинциями Палермо, Трапани и Агридженто. Эти районы служили своего рода убежищем для преследуемых мусульман, беглых рабов и разыскиваемых преступников. «Их [преступников] значение для формирования характера жителей региона не следует недооценивать, – писал историк Геннер Гесс[546]. – Они навязали определенные социальные нормы и ценности, проистекавшие из самого характера их беглого политического существования в условиях предоставленного убежища… Доминирующей чертой является сильная анархистская неприязнь к любой государственной системе закона или принуждения». Лидеры всех Пяти Семей американской мафии – Бонанно, Луккезе, Коломбо, Дженовезе и Гамбино – происходили из центральной части Западной Сицилии. Во времена путешествия Петрозино убийства в этих провинциях происходили примерно в пятьдесят раз чаще, чем в материковой Италии[547].

Еще будучи совсем молодым человеком, Кашо Ферро начал развивать политическую карьеру[548]. Неудивительно, что концепции социализма и анархизма глубоко запали в душу сыну обедневших крестьян. Он проповедовал идею революции в сельской местности Сицилии, где бедные труженики часто становились жертвами землевладельческой элиты. После Америки Кашо Ферро не вернулся к первоначально избранному поприщу, а сосредоточился на криминале, не утратив при этом соответствующую риторику. На политических митингах он выступал с речами, – по общему мнению, весьма зажигательными, – где часто выкрикивал лозунг «Собственность – это кража!» для возбуждения крестьянских толп. Когда Кашо Ферро основал компанию по доставке почты и посылок, его привлекли к суду за отказ оплачивать счета. Основной тезис его защиты заключался в том, что он был анархистом и не верил в право собственности.

Еще в начале своей криминальной карьеры, до поездки в Америку, у Кашо Ферро родилась идея превратить преступность в нечто большее. Одним из первых его криминальных деяний стало похищение в 1898 году баронессы Клоринды Перителли ди Валпетрозо. Молодая девятнадцатилетняя особа ехала в своей карете по Палермо, когда к ней подсели трое мужчин. Бандиты, или кто бы они ни были, обошлись с девушкой чрезвычайно мягко. Они отвезли жертву вглубь сельской местности и оставили в деревенском доме под присматром пожилой женщины. Все были с баронессой очень добры – особенно красивый, обаятельный атаман разбойников, который даже не трудился прикрывать лицо. Девушку отпустили на следующий день, не причинив ей ни малейшего вреда. Предполагали, что за ее свободу отцу пришлось заплатить преступникам кругленькую сумму.

Вскоре полиция арестовала Вито Кашо Ферро с двумя его подельниками и предъявила им обвинение в похищении человека. Но у Кашо Ферро уже была заготовлена новая линия защиты. Он открыто признал, что они с друзьями похитили баронессу, но категорически отверг обвинение в преступлении с целью наживы. Абсолютно наоборот: это был акт любви. Один из его коллег по похищению, студент по имени Кампизи, безнадежно влюбился в баронессу, но не верил, что у него есть шанс завоевать ее сердце. Украв несколько часов у богатой девушки, Кампизи смог спокойно изложить ей все доводы в пользу их женитьбы. Которым, к сожалению, баронесса не вняла.

Примечательно, что итальянский суд, знаменитый своей суровостью, по крайней мере по отношению к подозреваемым в связях с мафией, удовлетворился объяснением Кашо Ферро. Его осудили, но назначили лишь условный срок. Здание суда Кашо Ферро покинул свободным человеком. Попасть под арест и тут же добиться освобождения – для такого начинающего мафиозо, как Кашо Ферро, это было все равно, что заслужить знак доблести. Ведь в глазах коллег это свидетельствовало о его силе и влиянии. Придуманная им стратагема – выдавать привычное преступление за нечто совершенно новое – была с блеском