Смерть на голубятне или Дым без огня - Анна Смерчек

кинулся обратно. В полиции мне рассказали, что на моего товарища в его доме напали трое и били его, пытаясь что-то выведать. В полиции решили, конечно, что разбойники искали деньги, ведь мой товарищ не без успеха занимался торговлей. Нападение сопровождалось шумом и криками, потревожившими соседей. Прибывшая полиция вынуждена была открыть огонь, и двое бандитов были застрелены. Прочитав описание их внешности, я все понял. Разбойники искали не деньги. Они приходили за сбежавшей девушкой. У одного из ее братьев был приметный шрам на лбу, полученный во время охоты. Такой же был и у одного из нападавших, с которыми расправилась подоспевшая полиция.

Тойво поднял глаза и посмотрел на ошарашенные лица собеседников.

– Да, господа, все это правда, хотя и напоминает лихой сюжет. Поверьте, я много бы дал, чтобы никогда не попасть в такую книгу. Я избавлю вас от описания нашего с Зинаидой бегства. Мы скрывались под вымышленными именами, стали затворниками. Мне пришлось продать дело отца и квартиру в Петербурге. Надо ли говорить, что выпавшие на долю девушки несчастья сблизили нас. Мы поженились. Я оставил все свои честолюбивые планы стать певцом южных земель. В конце концов, мы переехали в Черезболотинск.

Все это время я при любой оказии и стараясь не выдать себя, наводил справки о ее семье. Отец Зинаиды скончался от старости, еще один брат погиб в стычке, повздорив с кем-то из соплеменников. И вот всего два года назад мы решили, что мы в безопасности. Кажется, сама судьба сжалилась наконец над нами. Я получил известие о том, что землетрясение разрушило ту деревню и унесло жизнь третьего брата. Теперь все опасности для нас с Зинаидой, смею надеяться, остались позади. С тех пор, как мы бежали, прошло четырнадцать лет. За эти годы нас никто не побеспокоил.

– Какие потрясающие и волнующие приключения! – выдохнул Иван Никитич.

– Хочу заметить лишь, что кто-то – скажем, ваш скучающий читатель, господин Купря, – решит, узнав мою историю, что я сломал свою жизнь, пожелав уподобиться герою приключенческой повести. Потерял дело отца и отказался от жизни в отчем доме. Теперь я не имею высокого дохода и прозябаю в провинции. Ваш читатель, должно быть, подумает, что я несчастен. Но это не так. Я обрел что-то совсем новое – то, о чем и не загадывал. Я много размышлял об этом. Отец хотел, чтобы я жил так же, как он. Я видел себя знаменитым живописцем и путешественником. Но судьба предложила мне совсем другие обстоятельства. Я решил не идти против нее и положил себе распорядиться тем, что мне выпало, спокойно и с достоинством. Я вполне доволен тем, как я теперь выстроил свою жизнь. Я люблю жену и сына. Я пишу картины, которые приносят мне удовлетворение. Вырученных средств нам вполне хватает на скромную жизнь в этом маленьком городке, который я нахожу довольно живописным. Только прошлое беспокоит меня и чувство вины перед погибшим товарищем.

– Но в его гибели нет вашей вины! – покачал головой Иван Никитич. – Вина лежит лишь на тех, кто напал на него.

– Вы всегда казались мне счастливым человеком, – несколько невпопад сказал Лев Аркадьевич, который на этот раз даже изменил своим привычкам и выпил немного.

– Но, позвольте, мне кажется, вся эта история не имеет никакого отношения к Карпухинским письмам, – встрепенулся Иван Никитич, оглядываясь по сторонам и напоминая себе, что пора перенестись из чужих ярких воспоминаний обратно в привокзальный трактир.

– Я так с самого начала и сказал вам, господа. Теперь вы видите, что Зинаида никак не может быть внебрачной дочерью Добытковых. А я, должен признать, испытал облегчение, поведав вам нашу с ней историю. Теперь вы понимаете, почему я так обозлился на Ивлина тогда, три года назад. В своей статье он, и правда, ни словом не обидел Зинаиду, но прямо указал, что родом она с юга, да еще и адрес наш упомянул. Черкешенка, вышедшая замуж за художника – эта статья могла выдать нас нашим преследователям, если нас после стольких лет еще пытались разыскать.

– Как это все ужасно и вместе с тем захватывающе интересно! – выдохнул Иван Никитич.

– Так что, возвращаясь к нашему делу, надо полагать, что Карпухин все же писал о Фернане Девинье. – задумчиво проговорил Тойво. – Французский художник, который все лето приезжал в наш город. И которого никто из нас ни разу не видел. Вы не находите это странным?

– Да, пожалуй. Интересно, он еще не нашелся? Вы ведь сегодня утром были в усадьбе. Добытковы не упоминали о нем? – спросил доктор.

– Я думаю, нам не следует так рьяно искать француза, – усмехнулся Виртанен. – Если этот художник не пожелал явить нам себя и свои работы, то нам лучше отступиться, приняв это его решение. Почему мы должны тревожиться о его судьбе? Разве что брошенная на берегу одежда выглядит подозрительно. Да ведь, кажется, не доказано, что эти вещи точно принадлежали Девинье. Картины остались в мастерской, так что он, надо полагать, рано или поздно вернется за ними. Быть может, уехать его заставили какие-то срочные обстоятельства. Поверьте, я как никто, могу понять стремление человека скрыться от глаз общественности. Теперь вы знаете.

– Но разве вам не хотелось бы все же побольше узнать о нем? Об этом французе? – воскликнул Иван Никитич.

– Видите ли, сегодня в мастерской Девинье я сделал некоторые любопытные наблюдения. Но мне нужно хорошенько их обдумать. Я не стану ничего говорить, не посоветовавшись прежде с Катериной Власьевной.

Глава 21,

в которой Катерина Власьевна Добыткова возвращается домой

Домой Иван Никитич вернулся сильно навеселе. На дворе он долго журил своего старого пса за то, что тот плохо сторожит сад. Потом ему захотелось непременно изловить кота Левку, чтобы отнести его в дом. Зачем это ему было нужно, Иван Никитич и сам на утро не смог бы сказать, но вечером, так и не придя с котом к взаимному соглашению, получил от него две хорошие царапины на запястье. Дети уже спали. Иван Никитич старался войти тихо, но видимо, все-таки наделал много шуму, потому что Лидия Прокофьевна вышла ему навстречу и велела идти ночевать в кабинет, а в спальню и носа не показывать.

Иван Никитич, как был, скинув только пиджак, повалился на оттоманку и забылся сном, в котором виделись ему скачущие лошади, поезда и летящая навстречу дорога. Проснулся он рано, с петухами, и отправился на кухню за водой. Даже Маланья еще спала. Иван Никитич умылся и