Занавес памяти - Татьяна Юрьевна Степанова

и читая мейл. – Мой запрос на файлы из дубль-базы, откуда не удаляются сведения даже после смерти владельцев. За пятнадцать лет до гибели на Елисеева был зарегистрирован карабин «Сайга-9», весьма необычный выбор для любителей охоты. Кстати, к нему подходят патроны девятого калибра.

Катя, обдумывая новость, спросила с любопытством:

– А твой черный чемоданчик?

– Мини-лаборатория. Комплект оборудования для полного исследования почвы в полевых условиях, исчерпывающий срез всего выдает. Самый обычный инструмент для агрономов, ботаников, ландшафтных дизайнеров. Но она и в других вещах крайне полезна.

– В каких, Гек?

– Допустим, в недалеком прошлом у Лимпопо похоронили игиловцы где-то тайком своего аятоллу Гасана Абдурахмана ибн Хаттаба, не пережившего бой с садыками, с намерением позже сделать из могилы мавзолей для паломничества. Район спецам-поисковикам примерно известен, но нет конкретики. Ставятся датчики на землю, программа рисует картинку, анализируя почву, выделяя участки с повышенной органикой, определяет место. Дальше – дело техники.

– И ваш эксперт-почвовед мне про органику бубнил, – деловито сообщил Полосатик-Блистанов. – Но я не врубился. Термины колхозные! Чернозем!

– Он мне написал уже, – улыбнулся Гектор. – Самый главный вывод – три мои пробы идентичны составу почвы с сильвином, найденной одиннадцать лет назад на лопате и мотыге Елисеевых. Я эксперту ранее скинул весь файл почвоведческих исследований. То есть ковыряли лопатой и мотыгой не где-то вообще у карьера, а именно в местах проб, недалеко от кострища. И лишь четвертая проба – мимо в сравнении со старой экспертизой. В ней процент органических соединений зашкаливает. До берега доберемся, учтем именно четвертую пробу. Я участок сфотографировал в прошлый раз.

– Неужто почвенник – божья коровка тоже с вами в покер режется? – ухмыльнулся Полосатик-Блистанов. – Лысый смурной толстячок – нудный и въедливый.

– Он отличный профессионал, – заступился за «должника» Гектор. – В покер он не садится, он тащится от букмекерских ставок на спорт. А ставки – вещь коварная. Кредитов нахапал и бабла у меня когда-то занял за кружкой пива – гасить.

– Отчего вы, Гектор Игоревич, в покер никогда не проигрываете? – не унимался Полосатик-Блистанов. – Я тоже хочу! Я теорию игры изучаю самостоятельно в интернете. Термины… Техасский холдем. Надо составить из своих карт и пяти общих наилучшую комбинацию…

– Я с комбинациями не особо заморачиваюсь, они – чистое везение, а я с Фортуной не дружу, – усмехнулся Гектор. – У меня партнеры сбрасывают карты.

– Чем вы их заставляете сбросить? Харизмой?

– Правило простое, Сеня. Ставишь все. Плюс то, чего нет. И увеличиваешь сумму в десять раз. Мало партнерам в десять – в сто. До валидола, понимаешь? – Гектор Шлемоблещущий делился секретами с Полосатиком-Блистановым, но бросал взоры-молнии на Катю. Слушает ли жена?

Катя внимала, беря себе на заметку для семейного будущего!

– То есть вы блефуете? – горячился любознательный Блистанов.

– Нет, Сеня. Блеф не для покера. Расчет. Психология. И риск.

– Но ваши должники… пусть они вам в пух продулись, но они же могут и не платить, не оказывать вам услуги, правда? – спросил Полосатик-Блистанов. – При гусарах-дворянах карточные долги делом чести считались, а сейчас… где она, честь? Пошлют подальше, и все.

– Пошлют? Они? Меня? – Гектор, казалось, совершенно искренне изумился.

– Понял. – Полосатик-Блистанов тяжко вздохнул. – Короче, мне ни фига не светит. Сколько ни учи на пару с моим чат-ботом тонкости техасского холдема.

– Доставил! – доложил капитан. – Вы на берег, я на якорь. И жду сколько надо.

Катя, «десантируясь», вновь зеленых ботов даже не замочила, вынесенная на сушу на руках мужем. Но ее «боты – сила» моментально увязли по щиколотку в размытой ливнем глине. Хлюпая по грязи, Катя первой вскарабкалась на пологий холм. Все на прежнем месте: чахлый лес, проплешины, видно черное пятно старого кострища. Овраг… А дальше за деревьями сильвиновый карьер. Она глянула на небо. Среди сизых ватных облаков рдел багровый закат: утром явно похолодает, запоздалое сентябрьское тепло плавно уступает место октябрьской ветреной погоде. Осень, осень…

Гектор тоже оценил небеса.

– Поспешим, пока светло, – скомандовал он. Открыл чемодан. Любопытная Катя увидела внутри маленькие датчики с дисплеями на рукоятке и длинными щупами.

Гектор забрал их все, оглядел проплешины, сверился в мобильном с фотографиями мест проб и начал аккуратно вонзать датчики в глину – по периметру вокруг кострища и рядом с участком под номером четыре, в отличие от всей остальной почвы густо заросшим осокой.

– Вышка сотовая близко, интернет стабильный, – объяснил он Кате по ходу эксперимента. – Если бы оказались не в Сети, программу мне бы пришлось вручную настраивать по показаниям датчиков. Та еще морока считывать и загружать. – Он извлек из рюкзака свой навороченный ноутбук, поставил диск, присланный вместе с чемоданом экспертом. – Чуть подождем. Программа сама по датчикам начнет анализ и нарисует картинку.

На экране ноутбука, который Гектор держал в руках, возникли первые данные. Цифры, проценты… затем сканированный общий план всего участка, охваченного датчиками. Гектор набрал на клавиатуре коды. Картинка стала меняться, вибрировать. Запульсировал красный круг – сначала широкий, но потом медленно сужающийся.

– Гек, тебя именно органика интересует, да? – осторожно поинтересовалась Катя. – Не калийная соль?

Гектор кивнул и вновь набрал коды на клавиатуре. Катя ощутила знакомый уже мандраж… Алый круг на экране явно стремился к двум… нет, к трем датчикам…

– Здесь, – Гектор указал на пятно травы-осоки, – в двух метрах от участка моей четвертой пробы.

Вместо круга на экране загорелся алый маркер и замигал. Гектор извлек из рюкзака мощный армейский фонарь и вручил Кате.

– Ты светлячок, – объявил он, распределяя роли. – А мы с Сеней – стройбат. – Гектор достал из кофра на молнии две увесистые саперные лопаты. – Ну, Сеня, кто быстрее выроет траншею, а?

Сердце Кати упало. Органика… могила террориста ибн Хаттаба и метод ее поиска… Неужели и здесь?! На месте той давней рыбалки с сомом?!

Гектор мощно вогнал лопату в грунт и начал копать. Полосатик-Блистанов потешно поплевал в ладони и тоже… ковырнул лопатой раз, другой, третий.

– Глина – резина, – говорил он, постепенно втягиваясь в ритм.

Гектор снимал лопатой слой за слоем, не пытаясь сразу выкопать глубокую «траншею». Сначала осока, затем дерн, глина… спутанные корневища… снова глина… Закат догорал на небе, тлел, гас… Со стороны карьера ползли сумерки. Катя включила фонарь, освещая место раскопок. Пахло сыростью и мокрой землей. Внезапно лезвие лопаты Арсения Блистанова глухо ударилось обо что-то.

– Погоди, теперь архиосторожно. – Гектор достал из рюкзака две пары резиновых перчаток, протянул Блистанову и сам натянул, нагнулся и начал раскапывать тугую, неподатливую глину руками.

– Катеныш, посвети прямо сюда, – попросил он.

Катя направила фонарь и…

Черное, грязное…

Часть бедренной кости с суставом, лишенным плоти…

– Ох, мать моя,