Занавес памяти - Татьяна Юрьевна Степанова

Гектор быстро пересек палисадник, лишь мельком глянул в низкое окошко и бесшумно поднялся на крыльцо. Внутри орали уже «Ботиночки он носит Нариман»![26]

Гектор двинул ногой в деревенскую дверь – она не просто слетела с петель, но преломилась в дощатой середине, а дверная коробка треснула. Грохот! Опилки! Пыль!

– Арсений, за мной! – крикнула Катя и, зацепившись курткой, неловко перелезла через низкий штакетник, устремляясь, вопреки наказу мужа, к голубому домишке с резными наличниками.

Внутри с внезапным и столь эффектным появлением на пороге Гектора – немая сцена. За столом с клеенкой, уставленным бутылками, – в ступоре трое: знакомый Гектору Карпов, щупленький Бурляй и огромный, под два метра, смахивающий одновременно на пещерного тролля и австралопитека с выдающейся челюстью и тяжелыми надбровьями, Колян Строчков. Все вдрызг пьяные.

– Ты кто? – Именно Колян первый опомнился от грома и шока. И поднялся во весь свой гигантский рост.

– Вали отсюда, – дружелюбно приказал ему Гектор. – Бурляй, ты тоже пошел на хрен! Карп, ау! Очнись. Марш ко мне.

– Ты Кто Такой Есть? – загремел Колян, хмуря низкий лоб австралопитека в усилии осознать случившееся.

– Чумовой из Москвы! И баба его! – крикнул Карпов, узрев за спиной Гектора на крыльце подоспевших Катю и Блистанова. – Колян, двинь ему в зубы. Пусть кровью умоется! Че они ко мне вяжутся?!

По его злобному, пьяному, истеричному тону Катя поняла: Карпов напуган вторжением. И… не только им, вдруг Милон Поклоныч прав? И убийство Улиты – его рук дело?

– Колян, отвали! – Гектор беспечно отмахнулся от пещерного тролля во плоти, словно от комара. – Ты ж пахарь, Колян! Сеятель здешний, кормилец! Рыпнешься – я тебя покалечу. Три месяца в гипсе – тебе оно надо, а? Уйди просто отсюда. – Гектор посторонился, открывая проход к двери, но… узрев на крыльце не вовремя появившихся Катю и Блистанова, моментально вновь преградил двигавшемуся к нему Коляну дорогу к отступлению.

– Я тебя …! Какого …! – хрипел матом Колян. – Мы дома у себя …! То есть… в гостях! А ты… Кто ты есть?!

Он махал кулаками, стремясь достать длинными, узловатыми дланями Гектора, отступившего на шаг, гибко, быстро уклоняющегося от ударов. Но Колян изловчился, вцепился пальцами в капюшон его худи, рванул и… силища медвежья! Плотная хлопковая ткань треснула, словно батист! Гектор повернулся – и… два его молниеносных удара: пяткой в колено Коляна и одним лишь указательным пальцем в ключицу.

Кукуйский пещерный тролль с воплем боли рухнул на пол.

– Он Ссстрочка зззавалил! – завизжал, заикаясь от страха, тощенький заполошный Бурляй. – Атас!

Он юркнул к двери, где стояли Катя и Блистанов. Гектор перепрыгнул через тело поверженного гиганта, поймал Бурляя за пояс мешковатых порток и, не желая даже на метр подпускать его к Кате, подхватил, легко поднял и… вышвырнул дрыгающую ногами и руками тушку в окно. Звон стекла… Визг…

– Че творишь?! – заорал затравленно Карпов. – Дом мне на… разгромил! Че я тебе сделал?!

– Догадайся. Улиту вспомни. Лопату ее куда унес? Где спрятал? – Гектор пошел прямо на него.

– Сука! – выкрикнул Карп уже яростно. – Не подходи! Убью!

Щелк! В его руке блеснула финка с выкидным лезвием.

Гектор ударом ноги опрокинул стол набок, загораживая Карпову дорогу к двери и Кате, загоняя его в угол в буквальном смысле. Водочные бутылки, сковородка с салом, тарелки – все посыпалось на пол. Карпов в углу, вжимаясь спиной в стену, хаотично размахивал ножом, полосуя воздух. Гектор вспрыгнул, словно пантера, на ребро опрокинутого набок стола и выбил у него нож. Тот отлетел к двери.

– Сеня, не поднимай, просто придержи! – предупредил растерявшегося Полосатика-Блистанова Гектор.

Арсений, опередив Катю, наступил на нож. А Гектор ринулся прямо на Карпова, схватил его за шиворот, отбросил ногой тяжелый стол в сторону и выволок упирающегося, орущего на середину комнаты.

– Взял? – На крыльцо наконец-то взошел и Милонопоклонов, мудро державшийся во время схватки в тылу. – Карп, привет! Дышишь? А у меня для тебя гостинец!

И он, распространяя вокруг себя запах хлева, с торжествующим видом выхватил из кармана болоньевой куртки пластиковые стяжки – фактически наручники. Дернул к себе одну руку Карпова и вторую, обездвиженную ударом Гектора, просунул его кисти в стяжки и закрыл пластмассовый замок.

– Вот ты мне и опять попался, Карпуша! – объявил он с ликованием. – Словно в прежние наши с тобой времена!

Вид его в тот миг крайне не понравился встревоженной Кате: в глазах Милона Поклоныча за стеклами круглых очков – почти маниакальная властность… и нечто еще, до поры до времени тщательное скрытое от посторонних, потаенное в душе, но при виде скованного стяжками, беспомощного, обалдевшего, пьяного фигуранта вырвавшееся наружу… И Катя не ошиблась! Милонопоклонов, сжав старческий жилистый кулак, размахнулся и ударил Карпова в лицо. Гектор даже не успел закрыть собой фигуранта – Милон Поклоныч шустро поднырнул ему под руку и снова кулаком двинул Карпова, разбив ему нос в кровь.

– Живым у меня в третий раз не выскочишь, падла уголовная! – шипел он. – Измордую! И на погосте зарою, и никто тебя не найдет! Отвечай мне здесь и сейчас: ты Улиту грохнул?!

И он попытался ударить окровавленного Карпова снова в зубы, но Гектор резко оттолкнул его.

– Дед! – загремел он. – Опомнись!

– Молчать! – рявкнул фальцетом Милонопоклонов и на Гектора. – Исполнять! Добиваться признанки! Идти до конца!

– У него руки стяжками скованы! Не трогай его! – Гектор одной рукой удерживал за шиворот извивающегося Карпова, а другой отодвигал от него бывшего кукуйского участкового, вошедшего в раж.

– Постыдились бы на старости лет! – поддержала мужа Катя. – Недостойно ни вашего возраста, ни бывшей профессии – бить беспомощного!

– Ты! Писака! – Милон Поклоныч в бешенстве повернулся к Кате. – Чистоплюйка! Цыц! Мне его стыдиться?! Мне? Когда я его дважды лично в тундру на лесоповал отправлял?! Видали мы здесь таких жоп с ручками московских!

– Следи за языком, когда обращаешься к моей жене! – бросил ему Гектор.

– А то что, ястреб? И меня мордой в пол положишь рядом с лопухом Коляном?! – Милонополконов вновь размахнулся и…

Гектор, удерживая трофей, заслонил уже Катю грудью, решив – спятил старый маразматик, но Милонопоклонов, совершив свой хитрый маневр, обманул и его – вновь двинул в зубы скулящему от боли Карпова.

– Ты Улитку грохнул ее же лопатой?! – заорал он.

И… Карпов крикнул ему в ответ – горестно, потерянно, честно и жалобно:

– Я! Я! Я, Милон Поклоныч! Я это! Она, тварюга, сама напросилась!

Пауза.

Чистосердечное признание…

Выбитое «с кровью» у подозреваемого…

– Вот так! –