Парасомния - Дмитрий Владимирович Ковальски

дверь от нежелательных гостей. Петли, на которых он висел, заскрипели, но удержали ослабевшего беглеца. Оставался последний рывок – вытащить брусок, тогда можно бежать что есть сил.

Август постарался поднять брусок, но остановился, когда услышал за спиной голос:

– Что же ты, дружочек? Ты еще нездоров! Приляг, я поставлю еще укольчик.

Август развернулся и прислонился спиной к двери. Он посмотрел на свиноподобного мужика перед собой, изо рта которого вылетал противный, совсем не подходящий ему голос избалованного ребенка. Августа охватило чувство безнадежности, и он, выдохнув ругательство, запрокинул голову.

В ту же секунду внутри него произошел взрыв. Взрыв горестных эмоций, взрыв отчаяния. Он не понимал, почему именно он, за что? Когда он так согрешил, что расплачивается до сих пор? Он хотел лишь помочь! Сильная обида вперемешку с остатками его собственного лекарства создали взрывную смесь, которая на выходе обратилась в адскую ярость и необузданную злость. Тело сотрясала лихорадка, разжигая мышцы. Август посмотрел на Пити. Теперь перед ним был не тучный переросток, а воплощение всего того, что с ним случилось за последние дни. Август закричал и бросился на него.

Не ожидая такого поворота, Пити отступил, приговаривая:

– Ты чего, дружочек? Ты что? Мы же друзья! Мамичка, спаси меня!

Слово «друзья» стало маслом, распалившим страшный пожар внутри Августа. Он набросился на Пити с кулаками. Удары летели по всему телу, толстяк не успевал закрываться от них. Как только Пити понял, что толстый слой жира, накопленный годами, не пропускает слабенькие удары хиленьких ручек, он пошел в наступление. Сперва он ударил Августа ладошкой, отчего тот отлетел. Затем Пити схватил его за шею двумя руками и принялся душить. Он наделся, что у него будет еще несколько минут после того, как душа покинет тельце, чтобы увидеть, как бьется сердце.

Август не чувствовал страха, он даже не понимал, что задыхается. В его ярости было достаточно кислорода, чтобы не сбавлять натиск. Молотя одной рукой, второй он искал что-нибудь тяжелое или острое. Под руку попал нож, которым Пити нарезал требуху для своей похлебки.

Первый удар всем лезвием вплоть до рукояти вошел в брюхо, за ним последовал еще один тудаже. От неожиданности Пити выпустил Августа и сделал шаг назад, глядя на свой живот. Из дырок в пузе бежала кровь, заливая пол. Этого оказалось достаточно для того, чтобы через пару минут Пити упал на колени, одарив своего убийцу недоумевающим взглядом, но недостаточно для того, чтобы Август почувствовал справедливость. Он налетел и принялся яростно наносить удары во все места, куда дотягивалась рука с ножом. На бедре появилось несколько сильных ран, еще одна открылась на шее. Один раз нож угодил прямиком в неразвитый глаз и оставил на его месте зияющую дыру.

Август продолжал наносить удары, даже когда Пити свалился и помер. Ему казалось, что этого недостаточно, все еще недостаточно, он недостаточно мучился, не так, как он! Он должен был молить о пощаде, кричать и стонать, а не просто сдохнуть!

Спустя несколько минут Август выдохся. Ярость покинула его тело, оставив лишь пустоту.

За пустотой последовал дикий голод. Август не мог вспомнить, когда в последний раз что-то ел. Пока еще оставались силы держаться на ногах, он подошел к миске с похлебкой и стал есть из нее руками. Еще несколько дней назад от подобной еды его бы вырвало, однако сейчас в этой миске было спасение.

Закончив с едой, Август подошел к телу Пити. Он собирался сказать что-нибудь остроумное, но остатки сил покинули его тело, и Август упал без сознания.

8

Острая боль в желудке разбудила Августа. Хотя сном это назвать сложно. Просто ноги подкосились, и тело упало на левую руку, придавив ее собой. Она лишилась чувствительности и как будто стала принадлежать совершенно другому человеку. Внутренне Август был готов к тому, что руку уже не спасти, однако сначала ее пронзили иглы, а затем охватил жар. Август вяло пошевелил пальцами.

Рядом в луже собственной крови лежал Пити. Единственный глаз смотрел на Августа. Лицо исказила улыбка.

– Ты понимаешь, что натворил? – спросил Пити.

Август испуганно посмотрел на него. Тот лежал в той же позе, в которой скончался от многочисленных ранений.

– Да, дружочек, ты убил меня, – продолжил Пити. – Как убил мою матушку!

Август не видел, чтобы губы шевелились. Все еще сомневаясь, жив он или мертв, Август решил отползти от него подальше. «Снова сон», – подумал Август.

– Нет, дружочек, ты не спишь, ты правда меня убил!

– Как ты мог так поступить? – раздался голос старухи из-за стола.

Август посмотрел на нее. В ее смерти он не сомневался.

– Мамичка! – закричал Пити.

«Если это не сон, – подумал Август, – то должно быть что-то, что может убедить в этом».

За дверью сидела девушка или женщина, чей плач он слышал. В ее силах было уверить его в реальности происходящего. Как? Он пока не понимал.

Под плач старухи и обвинения ее сыночка Август встал на ноги. Удалось ему это не сразу, как не удалось избежать падений. Он хромал на левую ногу – вероятно, ее поразила гангрена. Точный диагноз он может установить позже, сняв брюки и детально изучив места уколов. Сейчас не до этого. Связь с реальностью подверглась мощной атаке со стороны двух говорящих трупов. Чтобы Августу окончательно не съехать с катушек – а он полагал, что давно тронулся умом, – требовалась чья-нибудь поддержка.

За дверью оказалась маленькая пустая комната, больше похожая на кладовку, с люком, ведущим вниз. Спуститься следовало по ненадежной лестнице. Август аккуратно, игнорируя боль в конечностях, особенно в левой ноге, спустился в погреб. Он попал в темное прохладное место. Не решаясь сделать шаг – вдруг он наступит на человека, запертого здесь? – Август неуверенно спросил:

– Мисс, я слышал ваш плач, вы здесь?

За вопросом последовала тишина. Тогда Август повторил свой вопрос громче.

– Кто вы? – тихо отозвалась девушка.

В том, что это была девушка, Август не сомневался.

– Мое имя – Август Морган, я врач из Лондона, – ответил Август.

Он подумал, что, знай девушка, что он врач, она доверится ему гораздо быстрее.

– Из Лондона? – переспросила девушка. – Как вы оказались в столь ужасном месте?

– Это долгая история. Позвольте мне помочь вам, а потом я обязательно ее расскажу.

– Меня связали…

Когда глаза привыкли к темноте, Август увидел небольшую фигуру в углу. Ее руки были заведены за спину. Август подошел к ней. Он действовал аккуратно, однако узлы толстой веревки никак не хотели поддаваться его одеревеневшим пальцам. Хирургом ему уже никогда не стать.