Дочь Иезавели - Уилки Коллинз

– После того, что рассказал мне, проснувшись утром, Джек, я не сомневаюсь, что мадам Фонтен отравлена «Александровым вином». Похоже, что она хотела избавиться от Джека, предложив ему «лекарство от всех болезней», но потом почему-то передумала. Джек, убежденный в целебной силе средства, дал ей его руками Шварца. Подробности расскажу вам позднее, когда у нас будет больше времени. Могу только сказать, что возмездие свершилось. Мадам Фонтен еще можно было бы спасти, но все остатки противоядия Джек дал миссис Вагнер.

– Вы не против, если я расспрошу обо всем Джека?

– Категорически против. Важно и в будущем избегать этой темы. Он уже рассказал миссис Вагнер, что спас ей жизнь. А перед вашим приходом я слышал, как он утешал Мину: «Ваша мама приняла свое замечательное лекарство и скоро поправится». Мне пришлось солгать вашей тете и Мине, что это плод его больного воображения, которому не стоит доверять.

– Не сомневаюсь в правильности ваших действий, – произнес я, – хотя не уверен, что понимаю мотив.

– Сейчас поймете, – сказал он. – Вы честный человек. Знаете, почему я доверился вам? По очень серьезной причине, мистер Дэвид. В будущем вы останетесь близки с вашей тетей и Миной и, я надеюсь, продолжите работу, начатую мной. Из жизни миссис Вагнер должны исчезнуть страшные воспоминания. Наша милая девушка должна наслаждаться семейным счастьем долгие годы, не омраченные сознанием, что ее мать преступница. Теперь вы понимаете, почему я несправедливо отозвался о бедном Джеке?

Я понял и обещал свято хранить доверенную мне тайну.

Наш разговор прервала сиделка, сообщившая, что мадам Фонтен стало хуже.

Доктор поспешил к больной. Изредка в комнату заходил я.

Прошло много лет, но я и сейчас не могу без содроганий вспомнить медленное и разрушительное действие подтачивавшего силы организма ужасного яда Борджиа. Дрожь усилилась, потом, достигнув высшего предела, стала снижаться, и больная впала в прострацию. Ни последнего слова, ни взгляда не подарила она дежурившей у ее изголовья преданной дочери. На следующий день, ближе к вечеру, доктор Дорман осторожно вывел из комнаты Мину. Мы с мистером Келлером переглянулись. Мадам Фонтен умерла.

Глава VII

Я не забыл о тетради с застежками, которую вдова тщетно пыталась открыть при докторе. Достав ее из-под подушки, я спросил у доктора и мистера Келлера, могу ли передать ее Мине.

– Разумеется, нет, – ответил доктор.

– Почему?

– Потому что тогда она узнает то, чего ей нельзя знать. Думаю, это дневник. Откройте и взгляните сами.

Я нащупал пружину и открыл застежки. Это действительно был дневник.

– Должно быть, вы определили назначение тетради по ее внешнему виду?

– Ошибаетесь. Я исходил из собственного опыта, полученного во время службы в местной тюрьме. Образованный заключенный – всегда эгоцентрист. Каждый человек интересен себе, но чем человек порочнее, тем больше поглощен собой. Те люди, которым, казалось бы, следует скрывать свои преступления, всегда – почти без исключений – поддаются соблазну взглянуть на себя со страниц дневника.

– Я не сомневаюсь в вашей опытности, доктор, но ваш вывод удивляет меня.

– Подумайте, Дэвид, и вы поймете, что все довольно просто. Чем человек лучше, тем менее себялюбив и больше интересуется другими людьми. А чем хуже – тем более сосредоточен на себе. Возьмем, к примеру, вашу тетю. Этим утром ей пришло несколько писем по поводу реформ в психиатрии, которые она решительно продвигает как в нашей стране, так и в Англии. Я с большим трудом отговорил ее отвечать сразу, чтобы после павших на нее испытаний дать отдохнуть мозгу и нервной системе. Как вы думаете, способна дурная женщина думать в такую минуту о чужих интересах? Никогда! Такая женщина будет думать только о себе и не допустит никаких вмешательств в процесс выздоровления. Откройте последние записи в дневнике мадам Фонтен – там каждая страница выдает порочную натуру.

Доктор был прав! Все сокровенные чувства вдовы отразились в ее дневнике.

Вот пример. В дневнике подробно воспроизводятся детали дьявольского плана по завоеванию доверия мистера Келлера: «Мне нужно всего лишь дать ему “Александрова вина”, а затем противоядие – и таким образом исцелить болезнь, которую сама причинила. И тогда свадьба Мины – дело решенное».

На поздних страницах она сообщает, что в случае с миссис Вагнер применила другую тактику и, исходя из конечной цели, предпочла «Зеркальные капли»: «Этот яд не только быстрее убивает, но и не оставляет никаких следов, как сказано на ярлыке. Муж искал от него противоядие, но так и не нашел. Даже если б меня охватила жалость после содеянного, я ничем не смогла бы помочь женщине, которая должна замолчать навеки. В противном случае, несмотря на все мои жертвы, у моей дочери нет будущего».

Без сомнения, вернувшись в дом мистера Келлера, она собиралась уничтожить изобличавшие ее страницы, но ей помешали первые симптомы отравления – помутнение сознания и неконтролируемая дрожь рук.

Последняя запись в дневнике заслуживает того, чтобы ее здесь привести. Она показывает, что и в порочной натуре до конца сохраняется страстная, непоколебимая материнская любовь. Даже в сильном характере мадам Фонтен были слабые стороны. В памятной встрече с мистером Келлером в холле его дома она вела себя неосмотрительно из-за нетерпеливого желания добиться участия человека, от которого зависело счастье Мины. Она не решилась отравить беспомощного Джека, угрожавшего ее безопасности. И даже в критической ситуации не стала подбивать Мину на ложь.

Противоестественны ли такие спасительные черты в порочной в остальном женщине? Вспомните о своей «непоследовательности». Прочтите последние слова грешницы и возблагодарите Бога за то, что вам не посланы такие искушения:

«…прогнала Мину из комнаты, тяжело ранив мою нежную девочку. Я боюсь ее! Последнее преступление отлучило меня от этого невинного создания – особенно потому, что оно совершено ради нее. Когда Мина смотрит на меня, мне кажется, что грехи проступают на моем лице. О, как мне хочется ее обнять, покрыть поцелуями! Но я не осмеливаюсь».

Боже, прости ее грешную душу!

Глава IX

Ночь близится к концу; свет в лампе тускнеет.

Франкфурт и все, что случилось там, отступает в памяти. Мысли мои переносятся в Англию.

Я в рабочем офисе. Двое друзей дожидаются меня. Один из них – Фриц. Другой – самая популярная личность в округе, счастливое, безобидное существо, именуемое всеми попросту Соломенным Джеком. Благодаря влиянию тетушки и перемене места такие рецидивы болезни, как во Франкфурте, больше не случались. И мы не беспокоимся за будущее нашего дорогого друга.

Что касается его прошлого – никаких романтических открытий мы не сделали. Кем были его