Черная рука - Стефан Толти

этому более серьезно, чем в прошлый раз. Количество свидетельств о судимости возросло до более чем семисот. Таким образом было создано нечто близкое к той постоянной системе отслеживания итальянских преступников, о которой грезил Петрозино. И все же Вахрис испытывал беспокойство. Для каждого случая, связанного со свидетельством о судимости, имелся срок давности: как только истекали три года пребывания преступника в Соединённых Штатах, его уже нельзя было депортировать на родину. Однако проходили дни, дни складывались в недели, и ничего не происходило. Никто не обращался за свидетельствами, не издавалось приказов об аресте судимых, не производилось депортаций.

Закончив возиться с бумагами, Вахрис поместил оригиналы свидетельств и их переводы для сохранности в картотеку. После этого его, подобно Кроули, отстранили от обязанностей детектива и перевели в патрульные – в данном случае в Сити-Айленд. В по-византийски изощренной символогии Департамента полиции Нью-Йорка это фактически означало получить билет в «гулаг». Новое место службы потребовало серьезного изменения режима дня: дорога от дома, расположенного в бруклинском районе Бей-Ридж, отнимала четыре часа туда и обратно, а смена длилась с пяти часов вечера до часа ночи. Из-за правил, действовавших в Департаменте полиции, ему не разрешалось уезжать домой до восьми утра. Поэтому часто он ночевал в том же полицейском участке, сам готовил себе еду и иногда по нескольку дней не видел семью. Кто-то сверху явно решил, что лейтенанта Вахриса следует наказать.

Что он и Кроули могли поделать с этим? В Департаменте происходили какие-то глубинные и таинственные перемены. Если бы детективы стали обсуждать это с журналистами, то перешли бы дорогу новому комиссару. Артур Вудс, бывший учитель из Гротона, когда-то поступивший в полицию Нью-Йорка и сблизившийся с Петрозино, теперь оставался на службе только благодаря доброй воле Бейкера и, судя по всему, не имел возможности отменять его решения. Департамент полиции больше не хотел участвовать в войне против «Черной руки», стоившей Петрозино жизни. Тем временем взрывы и похищения людей продолжались.

«Вполне вероятно, – сообщал один журнал, – что „Черная рука“ была бы уничтожена до конца 1910 года»[667], если бы дали ход материалам Вахриса. Явный шанс был бездарно упущен. Арест и депортация семисот членов Общества стали бы крупной победой, которая могла привести к снижению частоты нападений и послужить сигналом о том, что цена за участие в преступлениях Общества резко выросла. «Однако, – продолжили авторы статьи, – зло крепло и процветало». Специальный код, о котором Петрозино договорился с официальными представителями итальянского правительства, чтобы они могли информировать нью-йоркскую полицию о преступниках, предположительно направившихся в Нью-Йорк, так ни разу и не был использован.

Но как такое могло случиться? Кто именно отдал приказ отменить миссию Вахриса?

Все знаки указывали на мэрию. «Свидетельства о судимостях, собранные в полицейском управлении, – заявил журнал New Outlook, – были заперты в долгий ящик по прямому указанию мэра Макклеллана»[668]. Этот факт, по-видимому, можно считать прямым доказательством того, о чем заявляли сами Бингем и Петрозино до трагической поездки в Палермо: преступников, в том числе бандитов «Черной руки», защищают от судебного преследования высокопоставленные чиновники городского правительства. Замалчивание «придало этим экзотическим головорезам уверенности в том, что их защитят американские политические лидеры».

Но, как справедливо указал в своей книге Сальваторе Лагумина, возможно, существует еще одно объяснение. Добро на поездку Вахриса дал Генерал Бингем, находившийся в тот момент на переднем крае борьбы с «Черной рукой». А значит, и любой успех, которого мог добиться Вахрис, неизбежно рассматривался бы как достижение Генерала. С точки зрения Макклеллана, публично уволившего Бингема в процессе борьбы за власть, успешное завершение проекта, запущенного бывшим комиссаром, подарило бы ему массу политических очков. Такой исход поставил бы под сомнение причины увольнения и, возможно, даже предоставил бы Генералу платформу, с которой он смог бы претендовать на еще более высокий пост, включая пост мэра. Так что тактические причины для того, чтобы похоронить результаты поездки Вахриса (да и поездки Петрозино тоже), несомненно имелись[669].

Но какими бы ни были истинные причины случившегося, все это выглядело крайне постыдно. Петрозино погиб при выполнении важнейшей задачи, и теперь плоды его трудов бессмысленно пылились в картотеке полицейского управления. Преступникам даровали свободу действий. «Любая из этих теорий, – писал Лагумина, – указывает на то, что Макклеллан виновен в преступлении против цивилизации и что именно он больше, чем кто бы то ни было, ответственен за ту ужасную резню, которую учинили впоследствии эти экзотические головорезы»[670]. Формулировка слишком вычурная, но с выводом спорить трудно. Сто итальянцев погибли за первые шестнадцать с половиной месяцев после смерти Петрозино, причем многие убийства были прямо связаны с «Черной рукой», включая смерть пятнадцати человек в пожарах, устроенных Обществом, и двух детей, которых похитили, а потом убили, поскольку их родители не смогли заплатить выкуп. Часть этих смертей вполне можно было предотвратить. За тот же период отношение количества обвинительных приговоров к общему числу рассматриваемых дел, касающихся преступлений «Черной руки», упало до менее чем десяти процентов.

В 1910 году новое общественное движение под названием «Итало-американская гражданская лига» направило письмо Джону Перрою Митчелу – идеалистически настроенному независимому политику, исполнявшему обязанности мэра, пока только что избранный Уильям Гейнор оправлялся от полученного во время покушения огнестрельного ранения. Письмо раскрывало успехи Итальянского отряда, одновременно осуждая взрыв насилия и террора, последовавшего за смертью Петрозино. «Вы, безусловно, понимаете, до чего несправедливо такое положение вещей», – написали члены лиги. Они хотели превратить «огромную и граждански инертную массу, состоящую из полумиллиона итальянцев, в активную и органичную часть жизни города»[671], но вначале сделовало освободиться от угнетения со стороны Общества. Лига требовала реальных действий.

Митчел проигнорировал просьбу, как и Гейнор после своего выздоровления. 17 ноября Итальянский отряд был полностью расформирован. Дело жизни Петрозино уходило в небытие.

Тем временем в Италии Вито Кашо Ферро продолжил свое восхождение, став, возможно, величайшим и влиятельнейшим мафиозным боссом своей эпохи. «Послужной список» Кашо Ферро за долгие годы, зафиксированный правоохранительными органами, внушал почтение: шестьдесят девять арестов за тяжкие преступления и ноль обвинительных приговоров. В черно-белом мире Сицилии подозрение в убийстве Петрозино только прибавило ему славы и могущества. «Когда Кашо Ферро сделался старше, – писал биограф Петрозино Арриго Петтако, – в нем проявились почти королевские манеры. Да он и в самом деле стал своего рода королем»[672].

* * *

В 1914 году Секретная служба США, шедшая по следу группы фальшивомонетчиков Лупо – Морелло, произвела арест Антонио Комито, который пятью годами ранее подслушал разговор о Петрозино на ферме в северной части штата Нью-Йорк. Во время