Черная рука - Стефан Толти

значит, нет и особой разницы, кто конкретно давил на спусковой крючок той ночью в Палермо. Любой из тысяч итальянских бандитов мог бы сделать это, и у всех на то нашлись бы почти одинаковые причины. Убийство Петрозино стало редким случаем истинно коллективного преступления.

* * *

Как только памятник Петрозино с мраморным бюстом был готов, его торжественно открыли на кладбище Голгофа в Куинсе. Капеллан Департамента полиции Нью-Йорка отец Чедвик произнес слова благословения: «Человек, который спит здесь, был истинным сыном народа, – сказал он собравшимся „синим мундирам“. – Прямо сейчас кипит непреодолимый конфликт между силами тьмы, анархии и бунта, и силами света, законности и порядка»[650]. Речь шеф-капитана Ричарда Энрайта получилась более личной и лирической: «Спи спокойно, храбрый Петрозино, благороднейший из мертвых. Спи здесь, в лоне благодарного города, на виду его оживленной жизни, под его разнообразные звуки, сохранившись в сердцах людей, для спасения которых ты отдал себя без остатка».

Со смертью Петрозино расстроились многие планы. Член Ассамблеи штата Нью-Йорк, намеревавшийся внести законопроект, предусматривающий смертную казнь за изготовление бомб, объявил, что после более тщательного анализа он решил его отозвать. «Я живу в районе активности „Черной руки“, – сказал он журналистам, – и понимаю, на что способны эти ребята. Поразмыслив, я решил передать ответственность за законопроект некоторым представителям северной части штата»[651]. Предлагаемый закон так и не был вынесен на рассмотрение Ассамблеи.

Страх перед «Черной рукой» никуда не делся. Через две недели после смерти Петрозино детектив Сальваторе Санторо из бруклинского отделения Итальянского отряда, вернувшись домой, обнаружил уведомление о выселении от своего домовладельца. Санторо, его жене и детям было предписано покинуть помещение к 1 апреля. Когда он поинтересовался у домовладельца, с какой стати его выселяют, хозяин признался, что убийство Петрозино внушило ему опасение, что его дом теперь взорвет Общество из-за того, что в нем живет член Итальянского отряда. Санторо был вынужден искать другое место жительства[652].

Рейды по предполагаемым убежищам Общества продолжились, и встревоженный репрессиями мэр намекнул комиссару Бингему, что, возможно, ему будет лучше сходить в отпуск, «пока не уляжется волнение граждан по поводу войны „Черной руки“»[653]. Бингем уходить в отпуск отказался. Однажды вечером, когда комиссар проезжал мимо темного переулка по дороге в свой офис на Малберри-стрит, 300, раздался одиночный выстрел. Пуля «прошла так близко от [Бингема], что не застрелила его только чудом». Не попав в Генерала, она застряла в деревянной обшивке здания напротив переулка. Других улик полицейские, истоптавшие всю округу, так и не нашли.

Для Аделины в «Академии музыки»[654] был запланирован роскошный бенефис с участием тридцати пяти известных актеров и звезд водевиля. Однако организаторы столкнулись с трудностями. «Мы получили все гарантии того, что билеты – хотя это один из крупнейших театров в городе – будут распроданы, – сказал Джордж М. Коэн, организовывавший мероприятие. – Но в последний момент пошли гулять таинственные шепотки о страшном бедствии, которое постигнет любого, кто рискнет принять участие в этой антрепризе»[655]. Исполнителям стали приходить угрожающие письма, и многие тут же отменили свои выходы. В вечер шоу в зале осталось множество пустых мест. Официальные лица, бронировавшие билеты, не явились, и это обошлось организаторам в тысячи долларов. Даже мэр Макклеллан, просивший придержать для него сразу несколько мест, незадолго до начала прислал свои извинения. Униженный Коэн сообщил прессе, что бенефис собрал лишь половину от того, что предполагалось изначально.

Реальные действия федерального правительства после долгого битья себя в грудь по поводу необходимости начать новую войну с «Черной рукой» обернулись… ничем. Единственным конкретным решением правительства стало предписание почтовым отделениям следить за письмами Общества. Предложения, содержавшиеся в послании Бингема Государственному секретарю, не только не были реализованы, но, вероятно, даже не рассматривались всерьез.

* * *

Тем временем Общество как ни в чем не бывало продолжило заниматься своим промыслом. В 1911 году итальянский бакалейщик, владелец магазина на Спринг-стрит, получил письмо с обычным требованием денег: «Петрозино мертв, но „Черная рука“ живет»[656]. Бакалейщик отнес письмо в полицейский участок. Вскоре после этого многоквартирный дом, в котором он жил, охватил пожар. Попавшие в ловушку жители выбегали на крышу в надежде спастись от пламени. «Крики женщин и детей вперемежку с огненным ревом разбудили почти всех жителей квартала», – писал журналист, оказавшийся на месте происшествия. Напуганные огнем мужчины и женщины прыгали с крыши и погибали, разбиваясь о тротуар. Других нашли мертвыми у подножия лестницы, ведущей на крышу. Девять человек сгорели в огне, в том числе два годовалых младенца и четверо детей постарше. Подобные злодеяния, наряду с убийством Петрозино, закрепили в массовом сознании образ итальянца, сохраняющийся по сей день. «Это убийство, – писали два историка, – больше, чем любое другое одиночное событие, убедило американский народ в том, что организованная преступность в США поставляется в основном из Италии»[657].

Безутешная Аделина обнаружила, что больше не может жить на Лафайет, 233. Оказалось, оставаться там одной небезопасно – и так уже за ее дверью днем и ночью дежурил охранник. Поэтому она решила переехать в Бруклин. Она хранила каждый клочок бумаги, относящийся к мужу, каждую статью о его жизни, служебный пистолет, золотые часы, подаренные королем Виктором Эммануилом III, все личные вещи Петрозино, каждое письмо с соболезнованиями. Тревожность Аделины после смерти мужа возросла безмерно. Годы спустя, когда ее дочь выходила замуж за полицейского (к тому же ирландца!), Аделина испытывала ужас. «Ей казалось, что история может повториться, – рассказывала ее внучка. – Она с самого начала была против этого брака»[658].

Департамент полиции Нью-Йорка продолжал серьезно относиться к угрозам в ее адрес. Через более чем полвека после смерти Петрозино, в 1960-м, спустя долгое время после того, как все преступники, с которыми он боролся, либо уже умерли, либо вплотную приблизились к старческому маразму, состоялась премьера кинокартины «Заплати или умри» с Эрнестом Боргнайном в главной роли, которая была посвящена жизни знаменитого итальянского детектива. Члены семьи прибыли на красную дорожку в сопровождении полного полицейского наряда, а на протяжении всего показа в кинотеатре возле них сидел детектив[659]. Однако Боргнайна в боевиках об Обществе опередил Джин Келли. На десять лет раньше он сыграл персонажа, отдаленно напоминавшего Петрозино, в фильме «Черная рука». Картина вышла довольно слабенькой, несмотря на то что игра Келли – его первая роль, не связанная с пением и танцами, – получила восторженные отзывы.

* * *

Если и был человек, который более всех других мечтал отомстить за смерть Джозефа Петрозино, то это его друг