Звезда пустыни - Майкл Коннелли

была его линия защиты: в ту ночь они занимались сексом, он пошел домой, а следом пришел убийца. И теперь мы знаем, что произошло. Это был Роулз, а не Очоа. Орудие убийства было в коробке. Перед вами отчет о вскрытии. Травма от удара тупым предметом, круговые удары по черепу диаметром в один дюйм. Это были удары молотком, Викки. Это очевидно.

—Я все это знаю, Рене. Дело не в этом. Нам нужна связь с Роулзом. Были ли какие-нибудь отпечатки на коробке? Что-нибудь, что напрямую связывает коробку или ее содержимое с ним?

—Нет, я все обработала. Ни отпечатков, ни волокон, ни ДНК Роулза не было. Но не забывайте, что он избавлялся от коробки. Он бы позаботился о том, чтобы она была чистой и его нельзя было отследить. Единственным недостатком его плана было то, что мы его выслеживали, и Босх наблюдал за ним. Он не учел этого, пока не увидел Босха и не попытался сбежать.

—Здесь слишком много дыр. Я не могу перейти через улицу. Еще нет. Мне нужно, чтобы вы собрали больше доказательств.

Офис Блоджет находился в Зале правосудия, который находился прямо через Темпл-стрит от здания уголовного суда в центре города, в котором на шестнадцатом этаже располагался офис окружного прокурора.

—Вы говорили, что Босх поссорился с местным жителем,—сказала Блоджет.—Вы говорили с этим человеком? Он видел, как Роулз выбрасывал коробку?

—Сомневаюсь, что он что-то понимал в этом, — ответила Бэллард.— Но нет, мы с ним не разговаривали. Я не думала, что в этом есть необходимость, когда все остальное и так очевидно.

—И ничего из имущества или вещественных доказательств по этому делу?

—Нет. После того, как Очоа проиграл свою последнюю апелляцию, суд вынес постановление об уничтожении улик. Здесь нет ничего, кроме того, что у вас есть. Нет места преступления, куда можно было бы вернуться, нет свидетелей, которым можно было бы показать фотографии Роулза. Только коробка.

Блоджет кивнула и что-то записала.

—Тогда в данный момент я ничем не могу помочь, — сказала она. — Мне жаль, Рене.

—Это из-за отзыва, не так ли?—спросила Бэллард.

Окружному прокурору предстоял референдум по отзыву, поскольку его либеральная политика, направленная на то, чтобы затруднить отправку преступников в тюрьму, привела к резкому росту преступности в округе Лос-Анджелес. Новые директивы шестнадцатого этажа, которые не требовали внесения залога за большинство преступлений, не позволяли прокурорам ужесточать наказание за использование оружия при совершении преступлений и откладывать судебное преследование за мелкие правонарушения и даже некоторые тяжкие преступления, связанные с применением насилия, создали систему правосудия с вращающимися дверями. Средства массовой информации регулярно сообщали о подозреваемых, только что выпущенных из тюрьмы без залога или предъявления обвинений, которые затем совершали точно такие же преступления—иногда в течение нескольких часов.

Хотя окружной прокурор пытался списать это на пандемию Covid и необходимость уменьшить скученность в тюрьмах во время кризиса, он потерял поддержку правоохранительных органов округа, а также значительного процента населения. Проводилась хорошо финансируемая кампания по организации референдума по отзыву прокурора. История о том, как окружной прокурор отправил невиновного человека в тюрьму—хотя это было задолго до избрания нынешнего окружного прокурора—не помогала ему сохранить свою работу.

—Послушайте, я не собираюсь отрицать реальность того, что происходит на другой стороне улицы, — сказала Блоджет.—Но я знаю, как все это будет происходить. Я пойду туда с этим делом, какое оно есть, и они его закроют, и Очоа никогда не выйдет на свободу.

—То есть вы советуете мне подождать, пока не закончится отзыв, — сказала Бэллард.—Заставить Хорхе Очоа прождать в Коркоране еще шесть месяцев за то, чего он не совершал, не говоря уже о тех годах, которые он там провел.

—Я хочу сказать, что если я сейчас пойду через дорогу и мне откажут, то удачи вам во второй раз, независимо от того, кто будет занимать угловой офис на шестнадцатом этаже.

Бэллард кивнула и придержала язык. Она знала, что Блоджет не была ее врагом. Ситуация была такой, какой она была. И ей нужно было удержать Блоджет на своей стороне, потому что в будущем появятся дела с проблемами, которые будут шатко смотреться в суде. Тогда ей понадобится Блоджет.

Бэллард также знала, что это не единственное место, куда она могла обратиться с этим делом. Был альтернативный способ освободить Хорхе Очоа, если бы она захотела рискнуть.

—Хорошо,—сказала она. —Спасибо, что выслушали меня. Но я вернусь с этим, когда придет время и будут нужные доказательства.

—Надеюсь, вы принесете их мне, Рене,—пожелала Блоджет.

Бэллард встала, чтобы уйти.

Когда она покидала отдел по расследованию особо тяжких преступлений, ее щеки вспыхнули от унижения, когда она вспомнила о встрече, состоявшейся днем ранее в доме, где вырос Хорхе Очоа. Недоверие, которое брат Хорхе высказал в адрес полиции и системы правосудия, только что подтвердилось. Бэллард обещала поддерживать связь с матерью и братом Хорхе, но теперь она понятия не имела, сможет ли когда-нибудь снова встретиться с ними.

Ожидая лифта, Бэллард проверила свой телефон и увидела, что сигнала нет. В этом не было ничего удивительного. Отдел по расследованию особо тяжких преступлений располагался в здании бывшей тюрьмы на самом верху здания суда. Несмотря на то, что несколько лет назад здание было перестроено под офисы, полы и стены по-прежнему были бетонными и укреплены сталью, чтобы предотвратить побег. Здание было печально известно тем, что в нем отключалась сотовая связь. Только когда Бэллард вышла из лифта на первом этаже, ей пришли смс-сообщения и голосовая почта. Там было несколько писем от Мэдди Босх.

Позвони мне.

Нужно поговорить КМС[42].

Где ты?

Также были два голосовых сообщения, но Бэллард не стала их прослушивать, решив быстро перезвонить, когда направилась по Спринг-стрит в офис. Мэдди сразу же взяла трубку и заговорила так, словно они уже были в середине беседы.

—Это странно. После того, как я вернулась в дом, чтобы написать отцу записку, я нашла в ящике стола конверт с моим именем. Я открыла его, и там оказалось длинное письмо, адресованное мне, о том, какой я хороший человек, какая я сильная и каким хорошим копом я буду. Вроде того, что он хотел, чтобы я узнала это после его ухода, понимаешь?

Бэллард точно знала, для чего предназначалась записка, но не хотела расстраивать Мэдди еще больше, чем это было на самом деле.

—Ну, Мэдди,—сказала она. —Может, это было просто что-то, из-за чего он…

—А потом я, черт возьми, пропустила