Звезда пустыни - Майкл Коннелли

Наконец, в 3 часа ночи он вышел из машины и направился к трапу, ведущему к плавучим домам. На нем была одежда, темная, как небо. На руках у него были перчатки, а в руке он держал отвертку, которую купил в магазине "CVS" через дорогу от отеля.

Трап был скользким от влаги, вызванной ночным похолоданием. Он схватился за поручень и стал спускаться по нему медленно и осторожно, помня, что любой неверный шаг вызовет вспышку боли в колене. Сейчас он справлялся с ней с помощью новой дозы обезболивающего.

Когда он оказался на бетонном пирсе, он ожидал, что среагируют датчики движения, стоящие на домах, но свет не загорелся. Он предположил, что постоянное движение плавучих домов было постоянным триггером для включения огней, и это привело к отмене таких элементарных мер безопасности.

Добравшись до второго от конца домика, он без колебаний пересек мостик и поднялся на носовую палубу. Там он остановился, подождал и прислушался, пытаясь определить, заметили ли его появление.

Ничего не произошло, и он направился к боковой веранде, которая вела в заднюю часть дома. Он взял с собой отвертку, чтобы открыть раздвижную дверь на задней площадке и проникнуть внутрь, но когда он добрался до задней части, то увидел, что раздвижная дверь была приоткрыта на целый фут и что от входа в дом его отделяла только сетчатая дверь.

Сетчатая дверь была заперта, но он с помощью отвертки легко продел дырку в сетке. Затем его пальцы достаточно ее расширили, чтобы просунуть руку. Он просунул руку внутрь, отпер дверь, а затем осторожно и бесшумно приоткрыл ее.

Босх проскользнул в дом. Выйдя из лунного света, он обнаружил, что внутри полная темнота. Он подождал несколько мгновений, пока глаза привыкнут к темноте. Он увидел большой телевизор с плоским экраном, прикрепленный к стене, диван у противоположной стены и низкий столик перед ним. За комнатой, где он стоял, была столовая и передаточное окно на кухню. Свет электронных часов на микроволновой печи подсказал ему, что сейчас 3:10.

Справа он увидел лестницу, ведущую на второй уровень. Он сделал шаг к лестнице, но остановился, услышав голос сзади.

—Не двигайся, твою мать.

Босх замер. За его спиной зажегся свет. Он поднял руки на уровень плеч и медленно повернулся. При этом он убрал отвертку в рукав.

В углу, рядом с раздвижной дверью, на мягком стуле сидел мужчина. Босх вошел и прошел мимо него в темноте. Мужчина держал пистолет, направленный Босху в грудь.

Это был Финбар МакШейн. Босх без труда узнал его по фотографиям, которые были в розыскной листовке, лежавшей у него в заднем кармане. Теперь у него была окладистая борода, уже тронутая сединой, и бритая голова, сильно загорелая после времени, проведенного на открытой воде на "Каламити Джейн".Очевидно, он поджидал Босха в темноте.

—Кто ты?—спросил он.

—Не имеет значения, кто я, — ответил Босх. — Кто тебе сказал, что я приду?

Босх надеялся, что это был не Томми, бармен из "Штурманской рубки".

—Никто не должен был мне говорить,—сказал МакШейн. —Я видел тебя сегодня, ты пытался выглядеть как турист в своем прикиде копа. Я знаю туристов и знаю копов.

—Я не коп. Больше нет.

—Что, черт возьми, это значит?

—Это значит, что все кончено. Есть другие, и они знают, что я здесь. Они последуют за мной. С тобой покончено…МакШейн.

При упоминании его настоящего имени в его глазах на мгновение промелькнула тревога, но затем она быстро исчезла, сменившись уверенностью в том,что у него есть оружие и преимущество.

—Повернись. Полный круг.

Босх был одет в черные джинсы и темно-бордовую рубашку. Он не планировал работать под покровом ночи, когда собирался в дорогу. Он повернулся, держа руки поднятыми, показывая, что у него нет оружия. Босх сделал полный оборот, и они снова смотрели друг на друга.

—Давай посмотрим на твои лодыжки,— сказал МакШейн.

Босх кивнул. МакШейн действовал разумно, не приближаясь к Босху на случай, если тот прятал оружие. Босх наклонился и подтянул штанины брюк, стараясь, чтобы отвертка не выпала из рукава. Он показал, что не носит кобуры на лодыжке.

—Оружия нет,—сказал МакШейн.—Ты пришел, чтобы убить меня, и у тебя не было с собой оружия?

—Я пришел не для того, чтобы убивать тебя, —сказал Босх.

—Тогда что? Почему ты здесь?

—Я хочу услышать это от тебя.

—Что ты сказал, ублюдок? Перестань говорить загадками.

—Что ты убил семью Галлахеров.

—Господи Иисусе… Ты из Лос-Анджелеса. Что ж, старик, ты проделал такой долгий путь напрасно. Чтобы оказаться на конце якорной цепи на глубине сорока футов.

—Это то, что случилось с Генри Джорданом и его женой? Ты заковал их в цепи и опустил в воду? Как насчет Дэна Кэссиди? Он тоже там, внизу?

Босх заметил, как на лице МакШейна на мгновение отразилось удивление.

—Как я уже сказал, есть люди, которые знают о тебе всё, — сказал Босх.—И они идут прямо за мной. На этот раз тебе не уйти.

—В самом деле? Ты так думаешь?

—Я знаю. Так что у тебя есть выбор. Расскажи мне о Галлахерах, и мы вернемся в Лос-Анджелес, или ты расскажешь, что здесь натворил и попытаешься сбежать.

МакШейн рассмеялся.

—Парень, я думаю, что это то, что ты называешь бессмыслицей, — сказал он.

—Сомневаюсь, что ты продвинешься дальше Марафона, —проговорил Босх.

—Да? Что ж, у тебя есть мужество, старина, надо отдать тебе должное. Но у меня для тебя есть новость: я не собираюсь возвращаться. И с чего ты взял, что я вообще попытаюсь уехать отсюда?

—Потому что перед тем, как прийти сюда, я посетил твою яхту. "Каламити Джейн"? Она никуда не денется с водой в топливных баках.

—Лучше бы ты блефовал, придурок.

—Я думаю, ты мог бы полететь самолетом, но это так легко отследить. Твой единственный реальный выбор—Оверсиз Хайвей, а это долгая поездка. Они заберут тебя до того, как ты доберешься до материка.

—Ты ведь все продумал, не так ли?

Босх не ответил. Он просто смотрел на пистолет, готовый к выстрелу, приготовившись к концу. МакШейн встал, держа его направленным ему в сердце.

—Так, значит, на тебе прослушка? Тебя прислали сюда, чтобы заставить меня признаться? Расстегни свою гребаную рубашку.

Босх опустил правую руку и начал расстегивать рубашку.

—Нет, никакой прослушки,—сказал он, расстегивая рубашку.— Только ты и я. Я