Современный зарубежный детектив-11. Книги 1-19 - Сол Херцог

Томас моргнул один раз.

«Понимаю, она использовала своё второе имя. Твоя мать играла в его жизни большую роль. Не думаю, что он говорил тебе, насколько она была важна. Я только сейчас начинаю понимать, что, когда он перестал с ней видеться, какая-то часть его души закрылась. Я не знаю подробностей. Может, ты и знаешь, но это явно как-то связано с твоим появлением». Она пристально посмотрела ему в глаза. Это был не тот взгляд, от которого можно было бы отвернуться. «Какая странная штука жизнь. Сын — единственное, что может помочь Бобби обрести связь с миром. Твой приход глубоко на него повлиял, но я не уверена, что он это оценил. Был ли он очень подозрительным, когда вы впервые встретились?» Она улыбнулась и стала ждать.

Мгновение.

«Я так и думала». Она снова улыбнулась. «Это типично. Но вы должны простить его. Он многое пережил. Хотите услышать больше?»

Мгновение.

«Не устали?»

Он солгал, дважды моргнув.

«Хорошо. Я расскажу вам немного о нём, и вы сможете лучше его понять».

Томаш слушал, как она начала рассказывать о поездке отца в Прагу в 1989 году. Она сказала, что с ним плохо обращались – сильно избили. Томаш задавался вопросом, что именно это значит. Потом он серьёзно заболел. Он с этим разобрался, но она была уверена, что последствия побоев остались с ним.

Томас вдруг почувствовал, что ему стало трудно дышать. Аппарат нагнетал воздух, но тело, казалось, отказывалось его принимать. И где-то в глубине тела – в ногах? – появилось новое покалывание, нечто среднее между ощущением тепла кожи после сильного холода и крапивницей. Он сознательно попытался вернуться мыслями к тому четырнадцатилетнему мальчику, которым он был во время Бархатной революции.

Он вытащил из памяти образы и заставил себя сосредоточиться на всех их деталях. Он увидел поезд, идущий в Прагу. «Это была первая неделя. Они слышали о том, что полиция нападает на студентов в городе, потому что высоко в горах, где они проводили большую часть времени, они могли принимать немецкое телевидение. Это было странно: его мать обычно была очень осторожна и подозрительна к властям. Но через несколько дней после этой новости она забрала его из школы и купила два билета на поезд до Праги. На следующий день после их прибытия…

– в четверг – они пошли на Вацлавскую площадь, чтобы присоединиться к толпе. Было ужасно холодно – первый день зимы. Они ждали с середины утра до позднего вечера. Его мать раскраснелась и всё время дергала его за руку и обнимала, что было немного неловко.

«Запомни это, Томас, — сказала она, держа его лицо в своих руках в перчатках, — ты наблюдаешь, как творится история. Пообещай мне, что никогда этого не забудешь».

И он запомнил тот день, главным образом из-за окружавшей её ауры. Она никогда не была такой живой, такой страстной, такой трогательной. Словно все эти годы она притворялась другим человеком.

В последующие дни число митингов на Вацлавской площади увеличилось.

Они ходили туда каждое утро и оставались до вечера, покупая еду у уличных торговцев, которые появлялись на окраинах

Толпы. Порой ему было скучно слушать речи по плохому громкоговорителю. Но в конце концов он понял, что толпы бдят до того момента, когда свобода будет окончательно утеряна.

В те дни он был очарован своей матерью. Незнакомцы в толпе цеплялись за неё, увлечённые её заразительным оптимизмом. Все её мысли отражались на её лице, и это придавало ему новую красоту. Он никогда не забудет те дни на Вацлавской площади.

Ему стало лучше. Отвлечение сделало своё дело. Он вернулся к Харриет.

«Могу ли я задать вам вопрос?» — спросила она.

Он почувствовал усталость, но моргнул один раз.

«Ну, думаю, ты только что дал мне ответ. Так что я пойду. Вернусь завтра, если хочешь». Она помолчала и внимательно посмотрела на него.

Затем она коснулась его щеки чуть выше линии щетины. «Я оставила кое-какие музыкальные записи, которые, я знаю, тебе нравятся. Я попросила полицию сказать мне, что было в твоей сумке. Они отказались отдать мне оригиналы дисков, поэтому секретарша моего мужа потратила всё утро на изготовление дубликатов».

Он поблагодарил ее, надеясь, что она поймет, что это было всего лишь троекратное моргание.

«Ещё кое-что», — сказала она, вставая с кровати. «Я нашла информацию о вашем состоянии в интернете. Существует множество устройств, которые облегчат вам общение. Большинство из них позволяют отправлять электронные письма. Я поговорю с врачом и узнаю, какой из них, по его мнению, подойдёт вам лучше всего. Очень важно, чтобы вы могли говорить то, что хотите».

Он моргнул и закрыл глаза.

Высадив Харланда у небольшого отеля рядом со Старым таможенным двором в центре города, Зикмунд не возвращался целых двадцать четыре часа. Он позвонил посреди утра и сказал, что ему потребуется целый день, чтобы провести кое-какие важные исследования. Он расскажет ему об этом вечером или на следующий день.

Город был окутан туманом, и людей было мало. Харланд безразлично проводил время, бродя по улицам и читая в кофейнях. Ближе к вечеру он вернулся в свои практичные апартаменты с книгой Диккенса «Лавка древностей» в мягкой обложке, которую купил в магазине английской литературы рядом с отелем. Он немного почитал, открыл бутылку вина и посмотрел на увядающую сумерки.

С тяжкой уверенностью он понимал, что почти всё встало на свои места. Кочалин был Липником. Кочалин также был мужем Евы. Это объясняло, как Томаш оказался в Боснии и почему его выследили до Лондона и расстреляли. Кочалин приказал убить своего пасынка, а также подвергнуть пыткам и смерти молодую девушку, о которой он ничего не знал. Что касается авиакатастрофы, то это тоже, должно быть, дело рук Кочалина, хотя точный механизм, заставивший самолёт врезаться в осветительные вышки при посадке, был известен только ФБР. У него было практически всё необходимое, чтобы предоставить Джайди полный отчёт.

В десять вечера того же дня он ответил на телефонный звонок «Птицы».

«Друг Зикмунд дал мне твой номер. Ты находишь его полезным?»

«Да, очень», — сказал Харланд. «Зачем ты мне звонишь?»

«Потому что произошло много событий, которые снимут с вас напряжение».

'Как?'

«Похоже, наш диджей, работающий в жанре кантри и вестерн, вчера вернулся к работе и обнаружил большой переполох». Харланд вспомнил старую шутку про Центр правительственной связи (GCHQ) – он находится в сельской местности к западу от Лондона. «Каждый