Современный зарубежный детектив-11. Книги 1-19 - Сол Херцог

Там были две медсестры, каждая из которых следила за своими мониторами, а у его головы стояла женщина-врач. Проходя мимо кровати, Харланд увидел в верхней части своей медицинской карты инициалы «DNR» (Do Not Resuscitate).

Ева потеснилась и села у его кровати, одной рукой касаясь его головы, другой держа за руку. Медсёстры то и дело поглядывали в сторону Евы, пытаясь оценить её реакцию. Аппарат искусственной вентиляции лёгких стонал и щёлкал в своём обычном ритме, но от Томаса раздался новый звук – хрип, почти бульканье, – из его груди, которая, по словам врача, была осушена, но уже наполнялась жидкостью. Харланд посмотрел на исхудавшие конечности сына, а затем на маленький узелок сосредоточенности у него на лбу.

«Он истощён, — сказал доктор. — Его резервы действительно очень низки».

Это было адресовано Еве – предупреждение, что ей следует ожидать худшего. «Инфекция проявилась вчера поздно вечером. Мы дали ему мощные антибиотики».

Но он, очевидно, испытывал сильную боль, и мы сняли её диаморфином. Проблема в том, что его защитные силы ослаблены, плюс желудок плохо реагирует на антибиотики.

Ева не обратила на это внимания. Её взгляд был прикован к прозрачной пластиковой маске, закрывавшей его рот и нос. Харланд тронул её за плечо и сказал, что уходит. Он пошёл искать Птицу, которая удобно устроилась у кофемашины и была поглощена чтением журнала медсестёр. Он поднял взгляд и сочувственно улыбнулся.

«Это ведь нехорошие новости, не правда ли?»

«Нет», — мрачно ответил Харланд. — «Боюсь, что это не так».

«Это ужасно, старина. Мне ужасно жаль вас обоих».

«Спасибо», — сказал Харланд, без всякой причины вспомнив набережную и внезапное шокирующее горе, которое он испытал, ожидая прибытия машины скорой помощи.

«Ну, по крайней мере, ты не сможешь смотаться на эти чёртовы Балканы, — сказал он. — Ничего хорошего из этого не выйдет».

«Да, но это означает, что доказательства, которые Грисвальд и Томас хотели обнародовать, будут уничтожены. Их труд, их жертва будут напрасны».

«Это имеет значение, Кут».

Птица задумалась. «Посмотрите на это с другой стороны. Они оба много сделали для разоблачения связей Кочалина с нашими бывшими коллегами. Когда это дойдёт до системы, поднимется ужасный шум».

«Да, я так думаю, но это не поможет поймать Кочалина».

«Но что же ты, чёрт возьми, можешь сделать? Побег в какую-нибудь Богом забытую гору в Боснии с камерой Sureshot делу не поможет».

Харланд не стал спорить.

Через полчаса появился доктор Смит-Кэнон и сказал, что хочет поговорить с Харландом и Евой. Это не займёт много времени, но это было важно.

Они вошли в его кабинет.

«Я не собираюсь ходить вокруг да около с вами обоими», — сказал он. «Ситуация очень серьёзная. Возможно, нам удастся его спасти, но это потребует всех наших сил, и даже тогда мы не знаем, как долго он продержится».

Ева тупо кивнула.

Он подождал. «Ты понимаешь, что я говорю?»

Она снова кивнула.

«У нас есть записи желаний вашего сына. Вы считаете, что это всё ещё его желания?»

Не говоря ни слова, она повернулась к двери. Смит-Кэнон всмотрелся в лицо Харланда, ожидая разъяснений. Он кивнул и последовал за Евой в комнату Томаса. Она снова устроилась рядом с Томасом, а Харланд встал позади неё, держа её за плечо.

Томаш почти ничего не чувствовал. Какая-то его крошечная часть принимала решения, воспринимала информацию и передавала её в центр его существа. Это было похоже на голос на плохой телефонной линии, который становился всё слабее. Он знал, что угасает вместе с ним. Что ещё можно было сказать? Он уходил, и скоро он больше не будет вести эти разговоры с самим собой.

В первый раз всё было по-другому. Он не ощущал определённой обстановки комы. Не было ни лестницы, ни влажных стен, ни тёплого места внизу, где можно было бы отдохнуть. Но его разум был полон чего-то – крошечных вспышек света и проблесков воспоминаний. Они не складывались в единую картину, и он устал от них.

Ещё раз. Он снова открывал глаза и смотрел, кто там. Это было трудно, но ему удалось, и, сосредоточившись, он увидел, что его мать стоит совсем рядом. Она выглядела такой растерянной, что он почти не узнал её. Он увидел и Харланда, наклонившегося вперёд, в поле его зрения. Они стояли вместе – мать и отец. Это было хорошо.

Она говорила по-чешски, и это было облегчением: он больше ни с чем не мог справиться. Она говорила, как сильно любит его и хочет, чтобы он боролся, боролся и победил болезнь, чтобы они могли вернуться домой вместе. Она сказала, что знает, что он справится. Он улыбнулся про себя. Она говорила это, когда он был маленьким – она знала, что он справится. Но на этот раз он не смог. Он сделал всё, что мог, и собирался поспать.

Он закрыл глаза. В комнате послышался шум. Громкие, гневные голоса. Он почувствовал, как качнулась кровать. Что происходит? Он не стал выяснять. Нет, он устал и собирался поспать.

В коридоре началась суматоха. Харланд услышал, как Смит-Кэнон и Птица кого-то упрекают. Раздавались и другие голоса. Он не повернулся к двери, зная, что момент близок. Томас открыл глаза и посмотрел на Еву узкими зрачками, а затем закрыл их, затрепетав. Монитор по другую сторону кровати показывал всё более нерегулярное сердцебиение.

Через несколько секунд шум раздался по комнате. Харланд резко обернулся и увидел, как Виго, всё ещё в пальто, идёт к компьютерной стойке, придвинутой к стене. Вошёл Смит-Кэнон, а за ним ещё двое мужчин, которые, как он понял, должны были быть сотрудниками Особого отдела.

«Ты меня слышишь?» — прошипел Смит-Кэнон, хватая Виго за рукав. «Мой пациент умирает! Ты не имеешь права здесь находиться. Ты должен уйти немедленно».

Лицо Виго выражало целеустремленность.

«Это не займёт много времени. Нам просто нужна машина. Вот и всё».

Харланд вскочил, оттолкнул от себя кровать и встал между Виго и компьютером.

«Убирайся к черту из комнаты моего сына, Уолтер».

Остальные мужчины протиснулись мимо него и начали отключать компьютер и отсоединять электроды, которые все еще свисали со стойки.

Харланд повернулся к ним.

«Вы что, не понимаете, что делаете?» — спросил он.

Харланд взглянул на монитор рядом с Томасом, затем на Смит-Кэнона, который подошёл и, качая головой, остановился у кровати. Ева прижала руку Томаса к щеке, закрыла глаза и молча упала ему на грудь.

В этот момент Харланду пришло