Илийка. Не смолкает прибой - Анастасия Антоновна Зорич

Во-первых, что это за имя такое — Мика? Что он кошка, что ли? Мальчишку так нельзя называть. Да еще ее брата. Мика сказал, что его настоящее имя Михаил.

— Очень нормальное имя, значит, тебя зовут Миша. Это, во-первых, а во-вторых, забудь, что ты был трусом, и становись мальчишкой. Понятно?

— Я ведь сказал: понятно.

— Скажи: что б мне морским ежом подавиться, если когда-нибудь испугаюсь.

— Пожалуйста, чтоб мне…

— Нет, лучше дай честное пионерское.

Миша помялся, но слово дал.

— А теперь идем и помни про слово.

Они вместе поднялись по шаткому трапу. Миша опасливо поглядывал на узкую полоску воды между бортом и причалом. Но Оля шла позади и сказала:

— Ты крепче держись и не смотри вниз. Я тоже не люблю вниз смотреть.

Вахтенный улыбнулся ей, спросил про деда, про то, как она каникулы проводит, и, получив обстоятельный ответ, заметил:

— А в рейс с нами ты не собираешься?

— Хорошо бы… — вздохнула Оля. — А я, дядя Федя, пришла у вас нагрудник попросить. Вот Миша, мой брат…

— Брат? — удивленно переспросил дядя Федя.

— Двоюродный, — поправилась Оля. — Он плавать… Он с нагрудником хочет попробовать плавать. Мы сейчас же принесем.

Дядя Федя сказал, чтобы они пошли к нему в каюту и сами взяли нагрудник.

Миша обрадовался, что сможет посмотреть судно.

— Ого, какой высокий мостик, — сказал он, чтобы щегольнуть перед сестрой званием морских терминов.

— Это надстройки. А вон там, наверху, капитанский мостик, рулевая и штурманская рубки. Там в море всегда у компаса рулевой стоит, а в штурманской — карты и всякие приборы.

Миша, задрав голову, смотрел вверх.

— А что там, на крыше мостика? — спросил он.

— Там самый правильный компас стоит. Он под колпаком и сейчас зачехлен.

Зазевавшись, Миша наткнулся на комингс[5] трюма и, схватившись, за него, с ужасом посмотрел вниз.

— Ой, какая яма глубокая!

Оля объяснила, что это не яма, а трюм, куда берут груз.

— Видишь, там внизу матросы работают. Трюм моют. Они сюда уголь привезли, а теперь за зерном или сахаром пойдут.

— А для чего эти рожки? — спросил Миша, указывая на толстые, чугунные кнехты, с заведенными на них стальными тросами. — И эти дыры для чего, в них ведь может набраться вода?

— Для чего кнехты, это и так видно. На них тросы крепят. А через эти отверстия, шпигаты они называются, вода с палубы стекает.

По крутому стальному трапу они поднялись на нос «Труженика моря». Миша долго и с уважением рассматривал круглый барабан, который Оля назвала брашпилем и на который была намотана толстая якорная цепь.

— Брашпилем поднимают и отдают якорь, — пояснила она.

— Кому отдают? Он ведь такой тяжелый.

— Ха-ха-ха! Морю отдают, — рассмеялась Оля. — В море бросают. Якорь судно удерживает, чтоб оно — на причал не навалилось.

Миша подошел к левому борту, чтобы рассмотреть якорь. Он, точно огромная серьга, свисал из овального отверстия — клюза.

— Ого, какой тяжелый! Лучше бы его совсем отдать, а то еще судно на дно потянет, — опасливо заметил он.

Но Оля сказала, что якорь очень необходимая вещь на судне. На судне, впрочем, все необходимо и ничего лишнего нет. В шторм, если на берег несет, якорь может судно от гибели спасти. Да мало ли примеров, когда нужен якорь. Без него ни подойти, ни отойти…

Миша снова подошел к брашпилю, потрогал рукой его ребристые бока и одобрительно покачал головой.

В жилых помещениях Мише тоже очень понравились и залитый мягким светом красный уголок, и узкие с полированными переборками коридоры, и аккуратные небольшие каюты.

В каюте дяди Феди он все хорошенько рассмотрел. В ней было множество полок и ящичков. Каждая вещь лежала на месте. Даже графин с водой и стакан были вставлены в специальные стальные дужки, прикрепленные к переборке. Над умывальником было зеркало и полка для бритвенного прибора.

— А почему кресло прибито к полу? — спросил Миша.

— Чтобы во время качки не ездило из стороны в сторону. И на столе, видишь, края огорожены, это тоже, чтоб вещи не падали. В кают-компании даже специальные подставки под тарелки есть. А под них мокрые салфетки кладут, тогда даже в шторм тарелка не свалится.

Оля выдвинула из-под койки ящик и достала нагрудник.

— Подожди, я книги посмотрю. — Миша потянулся к полке над письменным столом. Но Оля запретила трогать книги.

— Ничего нельзя брать в руки, понял?

На палубе они осмотрели стрелы, тонкие, ажурные, но — Оля сказала — очень мощные, они могут поднять несколько тонн груза. В движение их приводят лебедки.

Она предложила пойти в машинное отделение, ио, Миша, заглянув сверху в. световой люк и услышав, какой там стоит грохот, не захотел туда спускаться, и они возвратились к вахтенному.

— Дядя Федя, дайте мне еще шкертик, — попросила Оля.

Тот открыл шкафчик, вделанный в переборку (Миша заметил, что нигде ничего не стояло под ногами) и достал обыкновенную веревку.

— Вот тебе шкертик, — проговорил дядя Федя, передавая ее Оле. — Ты к нам приходи в шашки играть. Умеешь в шашки? — обратился к Мише.

— Умею.

— Ну, вот я с вахты сменюсь, и приходи. Турнир устроим, — приглашал дядя Федя.

— А чай пить на клотик[6] тоже приходить? — лукаво спросила Оля.

Дядя Федя рассмеялся.

Уже на берегу Оля рассказала, что одного молодого матроса, который разыгрывал из себя морского волка, дядя Федя послал на клотик пить чай. Там, мол, всегда бывалые моряки чаевничают. Матрос бегал и у всех спрашивал, как ему на клотик попасть. А клотик-самая верхушка мачты. Она — как пятачок. Да, да, вот этот самый солидный дядя Федя и другие, такие же седоусые, как он, не прочь пошутить, точно самые обыкновенные мальчишки. Вообще, на «Труженике моря» всегда весело. Очень там хорошие люди. Очень.

— А капитан! Мировой капитан, Алексей Петрович Игнатенко, — продолжала Оля. — Ужас до чего смелый. Только седой. Он десять дней в чужом порту пролежал.

— Что? Как это?

— Ну, его подводная лодка. Потом транспорт со снарядами потопил.

— Ну-у?

— Его забросали глубинными бомбами. Он вернулся седым.

— Ты и его знаешь?

— Да. Только… с виду.

— Пароход большой. И название красивое. И тут на спасательном поясе тоже написано.

— На нагруднике, — поправила Оля.

— На нагруднике написано: «Труженик моря».

— Океанское судно, — с гордостью подтвердила Оля.

Они вернулись к лесенке, и спустившись по ней, остановились на площадке, соединявшей под водой обе половинки. Оля помогла брату надеть нагрудник, затем долго привязывала к