Илийка. Не смолкает прибой - Анастасия Антоновна Зорич

бывало мало народа. Несколько женщин с зонтами сидели у самой воды. Справа, натянув на колышки простыню и забравшись под нее, толстяк читал книгу. Двое грузчиков деловито смывали, с себя цементную пыль.

— Давай купаться, — предложил Вася.

— Не буду — волосы вымокнут, опять склеются. Бабушка приедет, а они — как пакля.

— А если бабушка не приедет, ты так и будешь, как дура, ходить с чистой головой? — рассмеялся Вася.

— Старо и не смешно, — сказала Оля.

Ей и самой было неприятно стоять на пляже одетой, да еще в этом «пекучем» платье. Оно щипало и кусало теперь просто нестерпимо.

— Посмотри, — подтолкнул ее Вася.

Оля взглянула туда, куда он указывал. Под стеной в тени сидел мальчишка с головой, похожей на растрепанный кочан капусты. Он низко склонился над клетчатой рубахой, выискивая в ней что-то. Сообразив, чем именно занят мальчишка, Оля почувствовала такой нестерпимый зуд на плечах, руках, шее, что, не раздумывая больше, сняла платье и побежала к воде.

— Ну, видела приятеля твоего Витьки? — весело спросил Вася. — Это он к кому-то в гости собирается и приводит себя в порядок.

— И это, думаешь, тоже смешно?

— Он сюда на летние гастроли прибыл, — не унимался Вася. — Сейчас у них работы до черта… Только успевай с одного пляжа на другой мотаться.

— Я осторожно выкупаюсь, чтобы волос не замочить, — проговорила Оля.

Вася бросился в воду. Оля не торопилась, боясь, как бы по-вчерашнему не разболелась рука. Но плыть так, как плавают другие девчонки — высоко подняв голову и осторожно разводя руками, Оля не могла. Она повернулась на бок и, головой рассекая воду и делая сильный гребок правой рукой, уверенно поплыла вперед.

Вернувшись, Оля набрала в корзинку песка и отправилась домой. Вода с волос тонкими струйками стекала за воротник и на спину.

Оля посыпала песком перед дверью, у скамьи, вокруг ночной красавицы. На кустах к вечеру распустились розовые и белые колокольчики. Сторожка стала нарядной не только внутри, ио и снаружи. Особенно, если сбоку взглянуть, когда за ней поднимается маяк, белый, такой белый, что даже больно смотреть.

В комнате Оля снова переставила банки с цветами, пригладила одеяльце на своей постели, чтобы оно так же ровно лежало, как и на постели деда, и занялась приготовлением ужина. Салат из огурцов она приготовляла на окне, чтобы сразу увидеть, когда, приедет бабушка. Заходящее солнце золотило купол театра наверху в городе, слепило глаза, освещало широкую дорогу из порта. Ужин готов, но что-то не едут они. Хорошо, что в этой части порта убрали развалины. Там, в угольной гавани, еще много камней, щебня, ржавого железа, а к взорванному холодильнику даже близко подойти пока нельзя. Но все, же причалы подремонтировали, есть уже новые склады и асфальт во многих местах отличный. Бабушка поймет, что скоро весь порт станет красивым, и ей здесь, конечно, понравится…

Может, бабушка расскажет про маму и фотографию покажет. У них ведь нет ни одной. Все сгорело, когда они с дедом от фашистов из порта уезжали.

Солнце зашло, а бабушки все нет. Она, наверное, не приехала, и дед идет пешком. Оля прислонилась головой к спинке кровати. Она устала после стольких хлопот и, незаметно для себя, задремала…

— А вот и мы, — вдруг услышала она голос деда и, вскочив, с разбегу обняла входившую в комнату бабушку. Та слегка отстранилась и поцеловала Олю в лоб.

— Какая ты большая, — сказала бабушка и, взяв ее за плечи, отодвинула от себя, чтобы лучше рассмотреть. Оля тоже смотрела на бабушку. Она была вовсе не полная и не седая. Волосы ее непонятного красноватого цвета были красиво уложены под сеткой. У бабушки был длинный чуть искривленный нос и очень тонкие красные губы.

— Вся в отца, — сказала бабушка таким тоном, точно Оля была виновата в том, что похожа на отца и что бабушка этим недовольна. Ну, конечно, она думала, что Оля такая же красивая, какой была ее дочь, Олина мама, и теперь огорчилась. Отступив от порога, бабушка точно таким же тоном сказала:

— Иди, Мика, познакомься со своей двоюродной сестрой.

Только теперь Оля заметила в дверях мальчика, немного младше ее. У Мики были круглые черные глаза и белые, почти такие же белые, как у Оли, волосы. Зачесанные назад, они топорщились над круглым лбом смешным хохолком. Мика очень серьезно посмотрел на сестру, потом подошел ближе и, взяв ее за руку, потянул почему-то вниз.

— Поцелуй сестру, — сказала бабушка.

Оля подставила щеку и, когда он коснулся ее мокрыми губами, бессознательно вытерла рукавом.

Дед пригласил гостей умыться и отдохнуть с дороги. Оля расставляла тарелки и посматривала на бабушку. Та, разговаривая с дедом, доставала из раскрытого чемодана всякие интересные веши. Стеклянного медвежонка, в котором, оказывается, был одеколон, круглую эмалевую пудреницу, зеркало с серебряной ручкой, большую брошь — красный цветок, розовое, большущее мыло и толстое мохнатое полотенце.

Мика сидел у окна, положив руки на голые белые коленки, и украдкой оглядывался по сторонам. Он был в коротких серых штанишках, в такой же рубахе с матросским воротником, оканчивающимся спереди не то галстуком, не то бантом. Таких воротников матросы никогда не носят. На подоконник он положил что-то похожее на бескозырку с лентой, на которой сияла надпись «Герой».

Через окно Оля увидела знакомого моториста с мокрой брезентовой сумкой и выскочила из дому. Конечно, в сумке рачки. Она их сварит и угостит Мику, а то он что-то очень тихий. Ему, наверное, скучно. Ведь родственники. когда они не знакомы, такие же, как чужие люди… Ну, ничего, завтра он уже не будет скучать. Она его поведет в порт, на пляж, покатает на «Чайке» Догнав моториста, Оля попросила отсыпать немного рачков, сказав, что хочет угостить бабушку и брата.

— Только что приехали, — прибавила она шепотом.

— Встретил Иван Тимофеевич — не опоздал? — спокойно спросил моторист. О приезде бабушки на маяке знали все.

— Ага, встретил, как раз вовремя.

— Смотри, не пересоли рачков, а укропу положи побольше. И парочку крабов возьми,

Оля поблагодарила и, очень довольная, занялась приготовлением рачков. Во время ужина она все бегала на них смотреть, боялась как бы не переварились.

За столом бабушка сидела очень прямо. Она держала в левой руке вилку, в правой — нож, и ела, отрезая маленькие кусочки. Мика тоже сидел очень прямо и так же, как бабушка, обращался с вилкой и ножом. Он несколько раз брал соль из раковины, но ничего, не солил, видно, раковина ему понравилась. Дед усердно ухаживал за гостями, но разговор