Илийка. Не смолкает прибой - Анастасия Антоновна Зорич

колени порозовели. Волосы растрепал ветер. Во время операции по добыванию досок изрядно досталось его костюму. Газетная треуголка помялась, а удирая от дворняжки, он зацепился за доску и порвал трусы. С помощью кусочка проволоки Оля их кое-как починила. Рубашку, которая прикрывала спину, Миша так извозил в бурьяне, что она стала желто-зеленой. Царапина на лбу была получена во время отступления от разъяренной дворняжки. Однако на свою участь Миша не жаловался — плот получался хороший. В двух местах он был скреплён поперечными досками, посередине перевязан тонкими лентами ремня. Ремень пожертвовал Витя, изрезав его на узкие, прочные полоски.

Раза четыре благополучно ударив по гвоздю, Миша решил, что стал уже отличным мастером и, широко размахнувшись, так, чтобы всем была видна его удаль, он в пятый раз хватил, конечно, по пальцу. Засунув его в рот, он скривился, едва сдерживаясь, чтоб не заплакать.

— Что ж мы все время работаем, работаем, а когда есть будем? — с досадой спросил он.

Вдали показалась белая тележка мороженщика, которую Миша сразу заметил.

— У нас нет денег, — ответила Оля. Теперь, когда брат напомнил о еде, и она почувствовала голод.

Витя молча полез в карман и, обшарив один, потом другой, вытащил деньги.

— Хлеба бы купить свеженького, — сказала Оля.

Но Миша считал, что от хлеба пользы мало. Совсем другое дело мороженое. У них будет чудесный обед. Оно и полезное, и жажду утоляет, и даже после одной порции весь вечер потом есть не хочется. Миша почему-то забыл, что дома ему разрешали есть мороженое только после обеда. Этим и объяснялось, почему ему «весь вечер есть не хотелось». Тем не менее, Мише удалось довольно быстро убедить и сестру и Витю в своей правоте.

Через минуту он уже мчался к белой тележке. Денег хватило только на две порции. Кисло-сладкая кашица ядовитого цвета, в которой попадались кусочки льда и соли, была поделена на три части и сейчас же съедена. Только малиновые усы на верхней губе у Миши, усердно вылизавшего картонный стаканчик, остались воспоминанием о съеденном «обеде».

Как ни странно, но Мише пришлось признать, что мороженое не очень сытная еда. Все трое почувствовали еще больший голод. Тогда Витя принес мидии, которых и камнях было великое множество, и они с Олей принялись их уничтожать. Миша сначала с отвращением смотрел, как они открывали створки, сложенные словно две маленькие ладошки. Снаружи они были черные, внутри — голубовато-серые.

— Давайте и мне этих улиток, — сказал он, потому что в желудке у пего нестерпимо сосало. Миша ел, кривился, но все же ел. Мидии на некоторое время обманули голод, и ребята принялись за работу.

Наконец плот был готов.

— Ну, что ж, начнем испытания? — торжественно сказал Витя.

Подняв плот на плечи, они отнесли его на воду. Испытания проводились на глубоком месте, поэтому Миша, на всякий случай, участия в них не принимал. Плот хорошо выдерживал одного человека, при двойной нагрузке он, однако, погружался в воду и норовил выскользнуть из-под мореходов.

— Ну, Миша, иди ложись на плот, — сказал Витя, не подозревая, что тому совсем не так просто «пройти» через глубокое место.

Оля подогнала плот к массивам и, грозно глядя на Мишу, велела ему садиться. У того дрожали колени, но ослушаться и возражать он не смел. Не только руками, но и пальцами ног он уцепился за доски. Оля и Витя плыли рядом, подталкивая плот и управляя нм.

Путешествие длилось довольно долго и прошло без всяких приключений.

Ребята высадились на Австрийском пляже и затем, подняв плот на плечи, понесли его через мол.

— Стойте! — скомандовал Витя, — как мы в развалку без света полезем? Надо бы в том ларьке свечу раздобыть.

— Там Хорёк, без денег не даст, — сказала Оля.

— Ну, вы тут постойте, а я у него огарок попрошу. Скажу, что… В общем найду, что сказать. — Витя убежал.

Оля и Миша издали наблюдали, как он, стоя возле зеленой будки, что-то говорил, указывая на порт и на небо. Потом прижал обе руки к. груди и затряс головой.

Вернулся Витя с огарком. Спички тоже оказались у него в кармане.

— Просто удивительно, как он тебе дал? Скряга такой этот Хорёк! — проговорила Оля:

— Я обещал ему будку радиофицировать.

— И он поверил? — удивленно спросила Оля.

— А это нетрудно, — неопределенно ответил Витя, и они продолжали путь, не вспоминая больше о Хорьке.

Хотя Оля приблизительно знала, в каком месте находится вход под разрушенный холодильник, но разыскать его было нелегко. Наконец, ребята обнаружили над самой водой полукруглое отверстие.

Долго судили-рядили, кто поплывет первым, кто вторым. Всех троих плот не выдерживал. Миша не хотел один оставаться в пещере, пока Витя вернется за Олей. Оля боялась отпустить с Витей Мишу, потому что, хотя «все люди от рождения и умеют плавать», в темной пещере Миша мог об этом забыть.

Наконец, решили — первый рейс совершают Оля и Миша. Витя остается ждать, пока она вернется за ним.

Распластавшись на плоту, Миша крепко ухватился за края. Оля улеглась также. Плот под ее тяжестью наклонился, и Миша готов был зубами вцепиться в доски, так ему не хотелось свалиться с плота в тёмной пещере, в которую они вползали.

Прижав голову к плоту, Оля потихоньку гребла руками. Острые щербатые железобетонные своды, нависая над пловцами, становились все теснее, воздух все холоднее, как будто они спускались в погреб. Вода черная, неподвижная, вокруг тихо и темно. Только по редким всплескам Олиных рук Миша догадывался, что они плывут.

— И зачем тебе этот Славка понадобился! — зашептал Миша и сам испугался своего голоса, незнакомого, глухого. Вдруг кто-то схватил его за плечо. «Утопленник», — почему-то решил он и вскрикнул:

— Оля! Назад! Скорей назад!

— Замолчи!

— Тут кто-то есть! Тут кто-то есть! — скороговоркой зашептал он.

— Тебе кажется.

— С меня рубашку стаскивают! — истошно завопил Миша и сделал резкое движение, от которого чуть не свалился вместе с Олей с плота.

— Да успокойся ты. Кто с тебя тянет рубаху? — шепотом спросила Оля. Ей самой стало страшно. Она чувствовала, что и впрямь кто-то держит и Мишу и плот. Плот не двигался.

— Не знаю, кто держит, — прошептал Миша.

Оля провела рукой по спине, потом по плечам Миши. Кто же его держит?…

— Эй, трусишка, это прут, — громко рассмеялась она.

Стальной изогнутый прут зацепил Мишину рубаху, и этот же прут мешал двигаться плоту.

— Надо было взять нам у Витьки свечу и спички, ты об этом не подумала, — укоризненно сказал он, когда они двинулись дальше.

— Я тебе не бабушка,