Мальчик и танк - Иосиф Ионович Дик

засыпала пшенной крупы. Прикрыв консервную банку тряпкой, бесшумно вскрыла ее и вывалила в бачок мясную тушенку. Включила электрическую плиту.

Торпедисты, подпиравшие плечами пластырь, из-под которого сочилась вода, были вне себя. Они моргали Сане — дескать, сидеть, и никаких гвоздей! — выразительно шевелили губами и строили страшные лица. Но Саня, отвернувшись к плите, продолжала кухарничать — сыпала в бачок соль, перец, клала головки лука.

Изредка бросая взгляды на торпедистов, она показывала им руками: ну чего вы волнуетесь? Ведь я же умный человек и все понимаю! Но те никак не могли успокоиться.

На лодке была тишина. Офицеры, старшины, матросы, тяжело дыша — регенерация была выключена, — примостившись кто где, будто оцепенели.

Курт, безучастно сидя в торпедном отсеке на мешке с картошкой, исподлобья поглядывал то на Саню, то на торпедистов. Потом его внимание привлекла Санина гармошка. Глаза у него не по-доброму забегали. Но он был в какой-то нерешительности — пытался приподняться с мешка, потом снова садился. И вдруг, схватив гармошку, он растянул ее и, нажав на басы, со злорадной усмешкой стал сжимать и растягивать мехи.

Рев гармошки в тишине — словно новый удар бомбы.

Торпедисты, отскочив от пластыря, кинулись к Курту. Вырвать у него из рук гармошку! Вырвать! Но он сопротивлялся, волчонок.

— Что за шум?! — раздался в переговорной трубе голос Волкова.

И тут гармошка, пискнув, умолкла. Корявая рука торпедиста сжала Курту горло.

Командир знал — в этот момент на дежурившем немецком сторожевике гидроакустик завопит: «За кормой шум!

Бомбы! Скорее бомбы!» И в море по направляющим планкам полетят глубинные бомбы. — Полный вперед! — властно скомандовал Волков. — Уходим в минное поле. Они за нами не пойдут! Слушать забортные шумы и докладывать!

Чуть подняв нос, подводная лодка снялась с грунта и тронулась к минному полю.

— Какие новости? — запросил по радио полковник Эрхард. — Я слышу взрывы.

— Лодка обнаружена, герр полковник! — доложил холеный командир с кортиком на поясе. — Мы ее настигаем!

— Уничтожить во что бы то ни стало!

— Так точно!

В кабинет к полковнику Эрхарду вошел пухленький лейтенант.

— Герр полковник, разрешите доложить! — козырнул он. — Ваш сын на подводной лодке отправлен русскими на Большую землю.

— На подводной лодке?! — переспросил Эрхард и посмотрел в окно.

— Да.

— Когда?

— Вчера!

— Не может быть! — Эрхард подошел к рации и приказал: — Прекратить преследование подводной лодки! Вы слышите? Немедленно!

Холеный командир на мостике сторожевика, услыхав новый приказ полковника, обалдело развел руками и скомандовал:

— Лево руля!

XVII

На глубине на подводную лодку надвигались мины. Поставленные на разных ярусах, они покачивались на тросах — минрепах, как воздушные шары.

Застыли, затихли на боевых постах люди. Шутка ли сказать — пройти сквозь минное поле, да еще вслепую! «Заденем или не заденем?» — вот единственный вопрос, который был у всех сейчас на уме. Волнение и простой человеческий страх словно околдовали команду, и она была как в гипнотическом состоянии, выжидая только один звук — скрежет за бортом.

В первом отсеке два друга — кудрявый торпедист и сероглазый крепыш, — прильнув к бортам, словно окаменели. Заделанная пробоина уже не сочилась. Курт, подперев подбородок кулаками, с невидящими глазами сидел на мешке с картошкой. Саня в глубокой задумчивости бесшумно помешивала в бачке еду.

— Дядя Петь, а что ему сделают? — спросила она, глянув на Курта.

— Его командир расстреляет, — прошептал кудрявый торпедист.

— Сам?!

— Зачем? Мне, например, прикажет, я и сделаю!

— И не побоитесь?

— С подлецами у нас разговор короткий! — ответил сероглазый крепыш.

— Та-ак… — сказала Саня, глядя на Курта. — Поиграл на гармошечке? — Потом в ее глазах мелькнула недетская озабоченность, и она снова обратилась к кудрявому торпедисту: — Нет, а вы это… серьезно? — Кто ж такими вещами шутит. Выдал — расстрел!

— И привет вашей тете! — мрачно добавил сероглазый крепыш.

— Прекратите всякие разговоры! — оборвал этот диалог командир. — Слушать! Курт поднял глаза. Он знал, на что шел, когда в тишине рванул гармошку. Совершить подвиг — к этому он всегда стремился. Он хотел погибнуть вместе с лодкой, но попасть под расстрел?! До него только в эту секунду дошел страшный смысл этих слов. За бортом послышался царапающий звук!

— В центральном! — приглушенным голосом произнес торпедист. — В районе первого отсека минреп с правого борта.

— Право на борт! Стоп мотор! Боцман, почему тяжелеет нос?

Вдоль корпуса лодки медленно скользил минреп. Его скрежет был слышен всем. Он продвигался с носа на корму, и лодка, чтобы не намотать минреп на винт, делала поворот вправо, огибала его. И вот скрежет прошел.

— Оторвались! — счастливо выдохнул Волков.

Но едва подводники избавились от первой опасности, снова раздался голос кудрявого торпедиста:

— В центральном! С левого борта странное постукивание.

— Что может быть? — спросил Волков.

— Неизвестно!

— Соблюдать полное спокойствие! — Волков обтер потное лицо.

Теперь уже не минреп, а круглая огромная мина, раскачиваясь на глубине, касалась борта подводной лодки: тук! тук! тук!

Саня, провожая это постукивание поворотом головы, невольно отстранялась от левого борта, и вдруг у нее за спиной что-то зашипело. Она с ужасом обернулась и увидела… что кипит каша! Быстро отключив электроплиту, она снова уставилась на левый борт.

А нервы у Курта не выдержали. В его глазах загорелся смертельный испуг, лицо исказилось. Еще секунда — и он закричит, забьется в истерике, и эта истерика, чего доброго, передастся людям.

Но не тут-то было. Кудрявый торпедист тяжело положил свою ладонь на плечо мальчика.

— Прикуси язык! А ну!

Курт послушался. На его губах даже выступила кровь. Потом закрыл лицо руками и всхлипнул — жалобно, совсем по-детски.

Стук за бортом становился все глуше и глуше и наконец исчез.

— По кораблю: оторвались! — облегченно вздохнув, сказал Волков. — В первом!

— Есть в первом! — ответил кудрявый торпедист.

— Кто там плачет? Саня?

— Дядя Миш, вы что? Это Курт! — оттолкнув от переговорной трубы кудрявого торпедиста, с обидой сказала Саня.

— Отставить плач!

— Есть отставить! А как?

— Любым путем!

Саня подошла к Курту, ласково потрепала по плечу, потом, взяв его за подбородок, заглянула в заплаканные глаза и через силу… улыбнулась.

Курт выразительно посмотрел на Саню.

Подводная лодка еще минут десять шла зигзагами среди мин, медленно, осторожно, настойчиво, — и они на ее пути стали встречаться все реже и реже.

Вскоре, глянув на часы, Волков скомандовал:

— В отсеках! Форсирование минного поля окончено.

Саня оторвалась от электрической плиты и ликующим голосом закричала в переговорную трубу:

— В центральном!

— Есть в центральном! — взволнованно отозвался Волков.

Все в лодке насторожились — неужели опять минреп?!

— Обед готов! Пшенная каша с мясом!

Хохот прокатился по