Альманах гурманов - Александр Гримо де Ла Реньер

любом случае такая трапеза лучше обеда по памяти (о котором мы рассказали в начале этого тома нашего альманаха), а ведь зачастую ничего иного судьба нам и не предлагает. Не такой обед ex abrupto[559] имеем мы в виду, когда говорим об обеде по-дружески. Вдобавок, когда хозяин дома приглашает вас за свой стол внезапно, он наверняка изо всех сил постарается скрасить вам эту импровизированную трапезу. Кушаний будет немного, зато вина окажутся отменными; если Амфитрион знает в них толк, он самолично отправится в погреб и достанет из укромного местечка несколько бутылок наилучшего своего вина, которое почтет за счастье распить вместе с вами. С таких обедов гости нередко выходят навеселе, а порой даже под мухой (тем, кто не знает, что означает на гурманском языке быть под мухой, мы объясним это в другой раз[560]); во всяком случае, некоторая легкость в мыслях отобедавшим обеспечена.

Есть и другой случай, когда роптать вам не приходится. Бывает так, что в ту самую минуту, когда вы усаживаетесь за стол, гость без лишних церемоний высказывает желание отобедать вместе с вами[561]. Такой гость поведением своим избавляет вас от всех тревог; ему не позволительно привередничать, а вам позволительно не слишком о нем печься. Если обед ему не понравится, пенять ему придется только на самого себя, на собственную дерзость и нескромность; ибо разве не дерзость – врываться в дом без приглашения и срывать покров с тайн кухонных и столовых? Это ведь все равно что проникнуть без предупреждения в спальню к перезрелой кокетке и застигнуть ее врасплох за туалетом.

Две трапезы, только что нами описанные,– суть самые обычные обеды, в которых принимает участие гость нежданный или незваный. Различаются они лишь тем, что в первом случае Амфитрион приглашает вас к столу, чтобы избавить от необходимости обедать по памяти, а во втором нахальный прихлебатель приглашает себя сам и, свалившись вам на голову, как бомба, в ту самую минуту, когда вы менее всего этого ожидали, вынуждает вас разделить с ним трапезу. Первый случай – недоразумение, справиться с которым помогут доброе сердце и доброе вино, второй – бедствие, отплатить за которое помогут холодный прием и скверное пойло.

Что же касается обеда по-дружески, он ничуть не похож на эти две трапезы. На обед по-дружески вас приглашают – то ли потому, что не могут поступить иначе, то ли из тщеславия, то ли еще по какой-то причине, но при этом не желают издерживаться на прием. Скряги (которых не следует путать с людьми прижимистыми, ибо эти последние сохранили хоть какие-то остатки стыда) вообще созывают гостей исключительно на обеды по-дружески; было бы куда лучше, если бы они не звали к себе вообще никого и никогда. Обед по-дружески, таким образом, представляет собой плод борьбы самолюбия со скупостью; впрочем, исход этой борьбы предрешен: побеждает всегда скупость.

Вот из чего обычно составляется обед по-дружески: сначала суп, потом вареная говядина (порой даже не приготовленная нарочно для этого обеда, а сваренная накануне и приправленная назавтра ломтиками лука), телячье или баранье рагу, приготовленное из вчерашнего жаркого, чахлый цыпленок, изжаренный на вертеле, и салат. До преддесертных блюд дело вообще, как правило, не доходит, разве что являются на столе унылый омлет или еще более унылые яйца с прогорклым коровьим маслом. Что же касается десерта, то тут гостя ждут в лучшем случае кусок наполовину объеденного сыра, свежие вишни или яблоки, смотря по сезону, а также горстка орехов или, если дело происходит в пост, крохотная тарелочка сушеных фруктов. На кофе рассчитывать, как правило, не приходится; после трапезы вам нальют скверной местной водки, а во время трапезы – столь же скверного самодельного вина. Застольные разговоры всегда бывают под стать столу; Амфитрион всегда устраивает обед по-дружески против воли и вовсе не старается держаться любезно; посему обе стороны спешат поскорее закончить и еду, и беседу.

Можно было бы, конечно, описать обед по-дружески с бо́льшими подробностями, но слишком уж неаппетитна эта тема, и нам не терпится поскорее ее оставить. В завершение этой главы скажем нашим почтенным читателям, что мы заклинаем их, поелику возможно, остерегаться обедов по-дружески, самодельного вина, любительских концертов и домашних спектаклей: всякий, кому дороги собственные глотка, глаза и уши, должен бежать от этих четырех вещей как от чумы.

О предложениях искренних и лицемерных

[…] По причине царящего в свете эгоизма, отличающего большинство людей вообще, в особенности же людей богатых, искренние предложения здесь чрезвычайно редки, и всякий, предлагая вам что-либо, смертельно боится быть пойманным на слове. Иной Амфитрион приглашает вас к обеду лишь ради того, чтобы выказать свою учтивость и добрую волю, но при этом сильно огорчился бы, вздумай вы принять это приглашение за чистую монету. Впрочем, человек, привыкший жить в свете, имеет довольно опытности, чтобы отличить искреннее предложение от лицемерного; ошибаются одни провинциалы, потому что в провинции почти все предложения делаются от чистого сердца. Между тем приглашение к столу, сделанное не по зову души, а лишь в угоду приличиям, куда лучше отклонить, чем принять; такая трапеза непременно окажется тем самым обедом по-дружески, который, как мы только что доказали, есть сущее бедствие.

Лицемерие порой не покидает Амфитриона даже за столом, когда он, например, предлагает гостям крупную часть мяса, оставшуюся неразрезанной, салат, оставшийся незаправленным, паштет, которого не коснулся хозяйский нож, и проч., и проч.; во всех этих случаях учтивость требует от гостя, чтобы он эти предложения отверг, ибо предлагающий больше всего на свете страшится, как они не были приняты; ведь иной Амфитрион, задав обед в воскресенье, располагает кормиться им всю последующую неделю.

Если Амфитрион в самом деле желает попотчевать гостей птицей, дичью, рыбой или пирогом, он должен для начала разрезать кушанье. Это для хозяина дома – самое верное средство доказать, что он не боится быть пойманным на слове. Тут-то и выяснится, что отказ гостей был так же неискренен, как и предложение хозяина: лишь только хозяин удосужится разрезать кушанье, как те самые люди, которые отказывались от него, пока оно было не разрезано, расхватают его и съедят всё до последней крошки.

Мало найдется городов, где люди так негостеприимны, как в Париже, особенно по утрам. Сделайте два десятка визитов, и нигде вам не предложат позавтракать, а если предложат, то таким тоном, который тотчас отобьет у вас охоту ответить согласием. Самое надежное – не выходить из дома натощак, иначе вы рискуете воротиться