Театр одного поэта. Пьесы, поэмы - Даниэль Мусеевич Клугер

Когда открывается занавес, Бандерас стоит у столика секретарши, приложив к уху телефонную трубку. В другой руке он держит букетик цветов.

ОСКАР.

Да. (Пауза). Да. (Пауза). Нет. (Пауза). Да. (Пауза). Ну, автокатастрофа. (Пауза). Как обычно. (Кладет трубку, проходит за свой стол, садится, напевает). Матчиш — прелестный танец. Там-та-ра-ра-ра-рам. Доброе утро! Сегодня шестое августа тысяча девятьсот пятьдесят шестого года. Восемь часов одна минута. И это — голос Рио-де-Жанейро, лучшего города на свете! И, пока наш президент Жоселину Кубичек да Оливейра, да хранит его Святая Мария от всех бед, не достроил своё детище, Рио-де-Жанейро — всё еще столица лучшей в мире страны — Бразилии. (Включает радио).

ДИКТОР (профессионально весело).

Доброе утро! Сегодня шестое августа тысяча девятьсот пятьдесят шестого года. Восемь часов одна минута. И это — голос Рио-де-Жанейро, лучшего города на свете! И, пока наш президент Жоселину Кубичек да Оливейра, да хранит его Святая Мария от всех бед, не достроил своё детище, Рио-де-Жанейро — всё еще столица лучшей в мире страны — Бразилии. Наша столица нашей страны, друзья! А новости сегодня — одна дру...

ОСКАР (выключает радио).

Не понимаю! Ну, хотя бы изредка меняли диктору текст! Ну, что-нибудь этакое. (Встает в позу чтеца-декламатора и говорит, подражая профессиональному диктору). Сеньоры и сеньоры, доны и доньи, сегодня — вы не поверите — сегодня, наконец-то, шестое августа тысяча девятьсот пятьдесят шестого года. Кто-нибудь из вас, доны и доньи, кто-нибудь из вас каких-нибудь пятнадцать лет назад надеялся дожить до этого дня? Я — нет. Но мы дожили, мы живем в пятьдесят шестом году, в городе, который кишмя кишит мошенниками, аферистами, проститутками и грабителями, — и, тем не менее, является лучшим городом в мире! (Обычным тоном). Ну вот, что-то в таком роде. Стоит над этим подумать. Мне почему-то кажется, что моя карьера частного детектива близится к закату. К завершению. Почему бы мне не стать диктором? Чем я хуже этих напыщенных гусей?

Вбегает Лаура.

Лаура, вот и вы, доброе утро! Скажите, сеньорита, из меня получился бы диктор?

ЛАУРА.

Простите, сеньор Бандерас, я снова опоздала... (Непонимающе). Что вы сказали? Какой диктор?

ОСКАР (вручает ей букетик).

Обыкновенный. Радиодиктор. «Говорит Рио-де-Жанейро! На наших курантах шесть часов пятнадцать минут. Температура воздуха близка к абсолютному нулю, и только я, ваш неподражаемый Оскар Бандерас, могу отогреть ваши замерзшие сердца, сеньоры!»

ЛАУРА (смеется).

Сеньор Оскар, из вас получился бы прекрасный диктор! Но зачем? Неужели вам бы понравилось каждый день говорить одно и то же? Неужели вам понравилось бы, чтобы ваш голос у всех ассоциировался бы только с температурой воздуха и коррупционными скандалами? (Садится за свой столик, ставит букетик в вазочку; проверяет пишущую машинку, прячет сумочку в стол). Я в это не верю! (Снимает трубку, набирает номер, в трубку). Агентство «Бандерас: Корнос э Каскос». Мы никогда не спим! Сеньор Сантуш? Вы просили сообщить, когда мы сможем вас принять. Завтра вас устроит? Очень хорошо!

ОСКАР. Вы правы, сеньорита. Этого мне было бы мало. Но я могу стать, например, адвокатом! Или министром! Или (заговорщически понизив голос) даже президентом.

Лаура смеется.

Да-да, у меня много разнообразных способностей, о которых вы даже не подозреваете. Однажды в одной деревне мне пришлось стать даже Иисусом Христом! (Принимает позу Христа на кресте — раскидывает руки в стороны и роняет голову на грудь). Я кормил пятью хлебами кучу народа! Я был даже лучше, чем он.

Я занимался этим не единоразово — целую неделю. Потом, правда, местный богач не досчитался нескольких мешков зерна, но это уже другая история.

Лаура испуганно крестится.

Не волнуйтесь, это было очень давно, в другой жизни и в другом мире.

ЛАУРА (строго).

Не кощунствуйте, сеньор. Никто не может быть Спасителем, он — один, один-единственный! (Снова крестится, целует крестик, висящий на ее шее). Простите, сеньор Бандерас, но я не люблю шутки над Писанием и, тем более, над Господом нашим Иисусом Христом.

ОСКАР.

Вы правы, сеньорита. Какой из меня Христос? Никого не воскресил, только хоронил, хоронил, хоронил. Ни одного ученика не оставил. Да и возраст, возраст, сеньоры мои! Ему-то было всего лишь тридцать три года, а мне, а мне скоро шестьдесят. Пора на пенсию. Или на кладбище. И если меня распнут, вряд ли я воскресну. (Смотрит на женский портрет, стоящий на письменном столе). Вот она, к примеру, была святой женщиной. Святой! Но и она не воскресла. Увы. А я... Нет, конечно, я не Христос. Я даже разучился чтить уголовный кодекс. Кстати, сеньорита, не надо больше повторять девиз: «Мы никогда не спим!» Это девиз знаменитого международного детективного агентства, основанного Аланом Пинкертоном.

ЛАУРА (растерянно).

Но, сеньор Бандерас, это же вы сами его придумали...

ОСКАР.

Не столько придумал, сколько стянул у знаменитых сыщиков. Точнее, просто перевел их девиз с английского языка на португальский. Вместо «Ви невер слип» получилось «Нос нунка дормйнус». Просто, не правда ли? Да, просто. Очень просто оказаться оригинальным, заимствуя мысли и слова в другом языке. Да-да, при всей моей кажущейся честности, я тот еще плут. Не волнуйтесь, дорогая Лаура, я вас нисколько не виню. Просто прошу. Почему-то именно сегодня мне хочется быть действительно честным. Наверное, старею. Болезненное стремление к честности — признак приблизившейся старости. Что же, всё верно — я и в самом деле постарел. Так что — мы отказываемся от чужого девиза и перестаем выдавать его за свой.

ЛАУРА (так же).

Если вы так считаете, то, конечно, я больше не буду произносить этот девиз. Хотя он очень нравится нашим клиентам. А чем же заменить? Все-таки, для агентства желателен девиз, хорошо запоминающийся.

ОСКАР.

Ну, например... (Задумывается). Например — «Мы защитим вас не только от врагов, но и от друзей!» Что скажете?

ЛАУРА.

Не знаю. Мне кажется, это слишком... слишком цинично, сеньор Бандерас.

ОСКАР.

Людям нравится цинизм, сеньорита. Я давно это заметил. Цинизм, дорогая Лаура, это другое имя честности. А стремление к честности... Впрочем, об этом я уже говорил.

ЛАУРА (твердо).

Я так не думаю.

ОСКАР.

О чем не думаете?

ЛАУРА.

Я не думаю, что цинизм и честность одно и то же. И что людям нравится цинизм. Мне, например, он нисколько не нравится.

ОСКАР.

Просто вы молоды. А я — нет. (Вздыхает). Впрочем, и об этом я уже говорил. Что же это я сегодня — всё повторяюсь и повторяюсь... Оставим этот