Западный флигель, где Цуй Ин-ин ожидала луну - Ван Ши-фу

class="v">       Льется речная вода.

Цинь-тун (говорит). Ну, я откланяюсь – и в путь.

Ин-ин (говорит). Цинь-тун, когда увидишь своего господина, скажи ему…

Цинь-тун (говорит). Что же ему сказать?

Ин-ин (поет).

Заключительная ария

На мотив «Приплыл по волнам».

     Он в той стороне

         тоскует, меня не встречая,

     Я в этом краю

         худею, его вспоминая.

     Когда уезжал он, лукавый язык

         твердил мне лукавые речи,

     Что в день девятый девятой луны

         настанет пора нашей встречи.

     Но вот уже малой весны

         пора незаметно промчалась пред нами,

     А я до сих пор упрекаю себя,

         супруга послав за чинами.

Цинь-тун (говорит). Взяв письмо, я спешно отправлюсь к старшему брату, чтобы сообщить ему ваш ответ.

Все уходят.

Действие второе

Чжан (входит, говорит).

    Тигр на картине еще не закончен,

        рано смеяться над ним:

    Скоро появятся когти с клыками —

        все ужаснутся тогда.

Вот я и назначен на должность после экзамена. Получен указ государя о зачислении меня в палату Хань-линь для составления истории династии: они там поняли, что мой ум годится для написания любых сочинений. Я послал Цинь-туна сообщить добрые вести. Он еще не вернулся. Эти дни я не могу спокойно спать, не прикасаюсь к еде и питью. Мне дан отпуск, чтобы я мог отдохнуть на почтовой станции. Утром из лекарского приказа был прислан человек осмотреть меня, он дал мне лекарство. Только мой недуг даже луский Бянь не мог бы исцелить. С тех пор как я разлучился с барышней, не было дня, чтобы сердце мое было спокойно. (Поет.)

На мотив «Белая бабочка».

    С тех пор как в столице мой дом,

    Тоска у меня на душе,

        покоя не знаю ни ночью, ни днем.

    О девушке-иволге думы

        одни воцарилися в сердце моем.

   Был лекарь сюда приглашен.

   Когда осмотрел он меня,

   То все объяснил мне до тонкостей он,

   Да только добраться до корня не смог.

   И что бы он там ни нашел,

       какой я увижу в лечении прок?

На мотив «Опьяняющий ветер весенний».

   Сказал, что магической силой целебной

       прославлено снадобье это,

   Но против тоски от разлуки

       целебного снадобья нету!

О моя Ин-ин!

   Когда бы ты знала, какая меня

       терзает в разлуке тоска —

   Ведь даже кончина мне будет сладка,

   Мне будет сладка!

   Нигде во вселенной приюта не зная,

   Один чужаком на чужбине скитаюсь,

   Полгода уже по тебе я страдаю.

Цинь-тун (входит, говорит). Я говорил, что мой старший брат выехал на место назначения, а он, оказывается, лежит больной на почтовой станции. Спешу к нему туда с ответом. (Видит Чжана.)

Чжан (говорит). Ты вернулся наконец! (Поет.)

На мотив «Встречаю святого гостя».

   То-то кричала

       на ветке цветущей, высокой

   Вестница гостя – сорока,

   То-то спустился на полог

       радости вестник – паук

   В час, когда ночью светильник трещал

       и отзывались на звук

   Душу терзавшие строфы,

   Душу терзавшие строки.

Цинь-тун (говорит). Молодая госпожа прислала письмо.

Чжан (берет письмо, поет).

   Много в письме этом ниточек слез!

Иначе почему же

   Им просочиться

       через конверт удалось?

(Читает письмо.)

«Ваша несчастная служанка из семьи Цуй, почтительно приняв письмо высокого своими талантами Цзюнь-жуя, с поклоном пишет ответ. После того как покинули меня Ваши голос и облик, незаметно прошло много времени, но почитающее Вас сердце ни на минуту не знало отдыха. Я все говорю: как близко солнце, как далеко до Чанъани, почему исчезли рыбы и гуси? Не потому ли, что Вы, увлекшись красотками, забыли и думать о нежности Вашей возлюбленной? И вот, когда я так думала, прибыл Цинь-тун, удостоилась я видеть Ваши кисть и тушь и тут узнала, что Вы добились степени. Это заставило Вашу служанку радоваться словно безумную. Значит, Вы со своими талантами не посрамили рода первого министра. Ныне, когда Цинь-тун возвращается, я не нашла ничего, чтобы послать Вам в дар, кроме яшмового циня, нефритовой шпильки, дудочки из пятнистого бамбука, пояса, нательной рубашки и пары чулок – они одни могли бы выразить искренние чувства Вашей служанки. В моей небрежной скорописи не хватает почтения к Вам, – умоляю Вас о снисхождении. На этом кончаю. На рифмы, присланные Вами, я тоже написала четверостишие:

   Юношу мудрого жду у перил,

       вдаль свои очи вперяю.

   Ты там столичную Хуан Сы-нян

       не полюби, умоляю.

   Я из посланья узнала, больная:

       первым прошел ты в столице —

   Возле окна перед зеркалом я

       новый наряд примеряю».

Ради такой девушки, как прелестная из прелестных сестрица, Чжан Гун с радостью умер бы! (Поет.)

На мотив «Поднимаюсь в светлицу».

   Почерк искусный, неведомый людям —

   Будто бы надпись на древнем сосуде.

   Так же, как Янь или Лю, она пишет,

   Будто Чжан Сюй, когда пьяный лежит,

   И наравне с Ван Си-чжи, Ван Сянь-чжи.

   Будь это в старое время,

   Будь это в новое время,

   Между красавиц, талантами славных,

   В мире во всем не найдется

       в этом искусстве Ин-ин моей равных.

На тот же мотив.

   Это письмо,

       как заклинанье, поможет повсюду,

   Как амулет сохранять его буду,

   Как золотую печать – почитать,

   Словно парчой золотой – дорожить,

   Словно казну золотую – ценить.

   Если бы подпись стояла на месте,

   Если бы с письмоводителем вместе

   Послан был грозный охранник,

         И без печати бы это письмо

  было приказом: «Приди на свиданье!»

(Берет рубашку, говорит.)

Что говорить о послании, а такое рукоделие разве часто встречается? (Поет.)

На мотив «Дворик полон ароматом».

         Разве мог бы Чжан Гун не ее полюбить,

         Если так она тонко владеет иглой —

         Всем девицам могла бы наставницей быть.

         Сколько было усердия вложено здесь

  в каждый из бесконечных стежков, —

         Приглядевшись чуть-чуть, догадаться легко.

         Хоть в коротких и длинных стежках

  ее облик не может явиться очам,

         Но я вижу склонившийся стан,

  приглядевшись к коротким и длинным

         стежкам.

         Где тут лучше, где хуже, —

  никто различить бы не мог:

         Чуть пришел начинать рукоделие срок,

         У нее до конца

  был продуман уж каждый стежок.

(Говорит.)

Когда барышня посылала мне все эти вещи, она каждой на что-то намекала. Попробую один за другим разгадать все ее намеки. (Поет.)

На мотив «Белый аист».

Посылая этот цинь, она велит, чтобы я,

          Учась, за ворота

              себе выходить запретил,

          Законы стихов

              учил, не жалеючи сил,

      Чтоб словно мудрец

          воспитывал сердце свое,

      Как Чао и Ю,

          себе уши омыть поспешил.

Вторая ария на тот же мотив

Яшмовая шпилька – это она сама: