Кляпа 3 - Алексей Небоходов

И именно в этот кульминационный момент, когда всё было настолько нелепо, что дальше, казалось бы, падать было уже некуда, дверь в кабинет с грохотом распахнулась.

На пороге стояла администраторша санатория: дама в цветастом халате, с лицом прокурора, у которого украли главное доказательство по делу. В руке у неё дрожал блокнот для записей, а сама она, тяжело сопя, напоминала смесь побитого моржа и лейтенанта при исполнении.

– Санитарный час! – выпалила она на автомате, но в следующую секунду увидела всю картину разом.

Валентина в распахнутом спортивном топе, Михаил Сергеевич, в измятом халате и с безнадёжно сползшими очками на носу, а тут ещё и поза, в которой не требовалось объяснений даже для глухого суслика.

Администраторша замерла. Рот её раскрылся настолько широко, что туда спокойно можно было бы уместить суповую ложку или скромный, поставленный на попа спичечный коробок.

Момент молчания растянулся, как жевательная резинка, потерянная в волосах ребёнка. И тут, набрав грудью воздух, в которой уместилась вся обида старшего поколения на современную распущенность, она возвестила:

– Я немедленно сделаю доклад директору о недопустимом терапевтическом методе!

Фраза прозвучала как выстрел из старого мушкета прямо в сердце обеих жертв психологического погрома.

Михаил Сергеевич дёрнулся, как раненный в боксе боксер, попытался что—то сказать, но вместо слов издал странный сип, похожий на попытку крика утопающей чайки. Валентина замерла на месте, прикрыв грудь руками, будто могла остановить этим бегство собственного достоинства.

И в эту же секунду, ведомые примитивным инстинктом выживания, оба начали судорожно приводить себя в порядок. Валя вскакивала так, что едва не отшибла лбом о голенище кушетки, лихорадочно натягивала трусики задом наперёд и пыталась одновременно застегнуть спортивные штаны и собрать волосы в приличное подобие прически.

Михаил Сергеевич, в свою очередь, вцепился в свои брюки с такой страстью, словно спасал их от наводнения, и начал заталкивать себя в них всем корпусом, извиваясь как человек, пытающийся спрятать под ковёр динозавра.

Кляпа в голове Валентины прыгала на месте, визжа от восторга:

– Валюша! Вот это я понимаю стресс—тест! Да ты не просто адаптировалась, ты станцевала на стрессовом обрыве чечётку с песнями! Медаль на грудь! Нет, две! Одна – за самообладание, вторая – за артистизм!

Администраторша, брезгливо морщась и делая пометки в блокноте с такой яростью, будто вписывала туда смертные приговоры, гордо развернулась на пятках и удалилась с выражением оскорблённой добродетели.

Дверь захлопнулась за ней с таким грохотом, что у Валентины дёрнулось левое веко.

Комната повисла в тяжёлом, пропитанном стыдом молчании, нарушаемом только тяжёлым сопением и предательским поскрипыванием несчастной кушетки.

Михаил Сергеевич, застёгивая халат с такой скоростью, будто от этого зависела его лицензия, осмелился поднять взгляд на Валентину. Она стояла, судорожно натягивая рукава кофты на локти, чувствуя, как жар стыда обжигает её до самых пяток.

Кляпа, тем временем, снисходительно пробормотала:

– Всё хорошо, Валюша. Всё идёт по плану. С лёгкими отклонениями в сторону полного психического краха – но, если подумать, именно так и формируются самые сильные личности. Ты теперь официально человек, переживший ад на кушетке!

Валентина кашлянула, пытаясь унять дрожь в голосе, и, опуская глаза в пол, произнесла:

– Мне кажется… моя терапия удалась…

Михаил Сергеевич сдавленно хмыкнул, в попытке выдать это за профессиональное согласие, и машинально поправил съехавший набок бейджик. На бейджике красовалась наклейка «Лучший работник месяца», которая беззвучно сорвалась и шлёпнулась на пол, как последний штрих к происходящему.

Валентина шла по коридору санатория, как корабль после удара торпедой: покачиваясь, сбившись с курса и не слишком понимая, есть ли впереди пристань или одни только рифы. Волосы её, некогда собранные в тугой хвост, теперь расползлись жалкими прядями, а спортивные штаны угрожающе сползали с бёдер, требуя постоянной тактической корректировки на ходу.

Проходящие мимо отдыхающие шарахались, словно от больной птицы, которую одновременно жалко и страшно.

Тусклый свет люминесцентных ламп выцарапывал из полумрака стены, обитые серым линолеумом, с таким унылым рвением, что Валя на секунду усомнилась: не умерла ли она и не идёт ли сейчас в чистилище, где её будут судить за все смертные и особенно за свежайшие, только что совершённые грехи.

Дверь её номера встала перед ней, как последняя линия обороны разума. Валя тяжело вздохнула, будто поднимая с земли невидимую ношу всех своих позорных решений, толкнула дверь плечом и ввалилась внутрь.

На кровати, царственно восседая среди пухлых подушек, сидела Нинель Павловна – местная гадалка и санаторная знаменитость. Перед ней на покрывале лежала стопка затёртых карт, от которых пахло ладаном, старой косметикой и лёгким отчаянием неудачных предсказаний.

Встретив Валю, Нинель Павловна торжествующе сощурилась и многозначительно похлопала ладонью по колоде, словно приглашая её сыграть в партию на раздевание души.

– Ну что, голубушка, как ваш энергетический обмен с космосом? – сладким голосом поинтересовалась она, словно продавец, предлагающий просроченные вафли под видом редких деликатесов.

Валентина не ответила. Просто рухнула на кровать лицом в подушку так, что та пискнула от неожиданности. Мир качнулся, стены поплыли, и казалось, что ещё чуть—чуть – и она распадётся на молекулы, каждая из которых будет кричать в голос: «Что ты наделала, Валюша?!»

Кляпа внутри, впрочем, скучать не собиралась. Раздался довольный хихикающий голосок:

– Отлично, Валюша, просто блестяще! Один день – и уже первый сеанс глубокого телесного погружения в психотерапию! Я горжусь тобой, как муравей гордится своей первой пирамидой из спичек!

Валентина застонала в подушку, не то от физической усталости, не то от того, что мозг начал расползаться по кровати, как перекипевшая манная каша.

Кляпа, между тем, весело продолжала:

– Знаешь, я думаю, что наш следующий этап санаторной программы будет ещё увлекательней! Мастер—класс по ускоренной проработке комплексов с практическими занятиями! Причём не отходя от кассы и не надевая лишнюю одежду! Валюша, твоё светлое будущее штурмует тебя с такой скоростью, что у меня хвост в предвкушении дрожит!

Валентина зашевелилась, как выброшенная на берег медуза, и перевернулась на спину. Потолок нависал над ней бесконечной серой пустотой, где в единственной трещине можно было различить улыбающееся лицо судьбы, явно намеревавшейся провести над ней ещё не одну операцию по расширению границ нормальности.

– Я… нормальная… – попыталась прошептать она вслух, но даже сама себе не поверила.

Кляпа тихо фыркнула:

– Ой, Валюша, после сегодняшнего, нормальная – это уже как минимум диагноз. Прими это как комплимент. Ты больше не обычная, ты – явление! Так сказать, эмоциональный ураган с нежным ароматом бессмысленного бунта.

Нинель Павловна,