Ельник - Ульяна Ма

к Маре. Растрепанная, съежившаяся, с непонимающим взглядом и красными щеками, она все еще сидела на перине. Ее платье задрано, обнажены белые бедра, покрытые мурашками. На коже остались грязные следы его пальцев. Мара вопрошающе глядела на Дауда, будто не в силах осознать произошедшего. Дауд незамедлительно склонился на одно колено и одернул ее платье, закрыв ноги по щиколотки.

– У вас что-нибудь болит?

– Нет, – тело и впрямь не болело. Но жжение на шее и на бедре – во всех местах, которых касался Марк, – давало о себе знать. Живот мгновенно скрутило, и Мара, подскочив на ноги, не успела добежать до банной комнаты, ее стошнило на траву. Тело не болело на самом деле, но горячее, тягучее ощущение куда хуже физической боли.

– Ты сломал ему что-то? – она тяжело дышала и мелко дрожала.

– Ребро.

– Зря ты так…

– Он хотел вас изнасиловать.

Осознание накатило на нее лавиной, слова железным колоколом ударились о стенки черепной коробки. Мара вернулась на кровать, вытерев влажный рот.

– Он? Кем он стал? – она спрашивала у Дауда, но не ждала ответов. – А я… кем я стала? Что с нами такое, кто мы?

Марк бежал и бежал, кашляя, хватаясь то за болящий живот, то за ноющую голову. Перед глазами плясали темные пятна, сбивающие с пути, поэтому он стал ориентироваться наощупь. Наконец, найдя дверь своей комнаты, он закрылся внутри, уперся в неё спиной и, схватив себя на волосы, сел на корточки, согнувшись, съежившись, как звериный детеныш.

– Что значит – «убей»?! – взревел он. – Сука, отвечай!!!

«Тише, Воробушек, тихо…»

– Страшно? Боишься?! Я уничтожу тебя! Я сожгу амулет! Ты – сука, обманщица, я не буду ее убивать!

«Не кричи».

– Зачем ты велела убить ее? Зачем тебе смерть Мары?! Ты… я все понял, – Марк кричал, вытаращив глаза в пол. – Когда ее хотели отравить тортом, ты сказала, что она получит лучший кусок. Когда началась атака культистов – ты об этом не предупредила. Мама, ты с самого начала хочешь ее смерти? Я здесь для того, чтобы убить ее? Ты хочешь, чтобы я убил Мару?! Я…

«Закрой рот. Ты не один, Марк».

Он резко замолчал и вскинул голову, уже не чувствуя ни боли, ни страха, хотя его тело кричало о сломанных костях, а из затылка сочилась струйка горячей крови, уже испачкавшей воротник рубашки. На кровати, прямо в пяти шагах от него, сидела, съежившись под одеялом, обнаженная Аглая. Она вытаращила на него огромные перепуганные глаза и мелко дрожала, опутанная сетью собственных волос.

«А теперь слушай сюда, сын, придется сделать, как я скажу…».

Марк обнаружил себя уже потом, склоненным над тощим женским тельцем. Его пальцы сжимали тонкое белое горло. Он слышал, как ломается ее гортань, а затем – ничего, кроме голоса Мамы.

«В саду будет новое дерево. Целый сад».

26. Виноградная лоза

Служанка средних лет расчесывала волосы Мары грубовато, но тщательно, раскрывая каждую прядь на пушистые локоны. Ее сухие маленькие ладони приглаживали волосы на голове, собирая их сначала в тугой пучок, а потом заплетая толстую, прочную косу, обвивающую голову. Таких кос Маре не плели, но ей нравилось, как замысловато и изящно ее черные переливающиеся пряди опутывают голову, словно змеи или лианы. Прическа получилась высокой, обнажала плечи, открывала изящную белую шейку. Другая служанка внесла в комнату богато украшенный кокошник, покатый, как гора, изумрудный, расшитый камнями и бисером. Его закрепили лентами на голове Мары, и она, до этого ни разу не носившая кокошника, ощутила приятную тяжесть этого украшения. Теперь она выглядела величественно, как настоящая княгиня и правительница.

– Тебе очень идет, – подытожила мама, глядя в зеркало на свою дочь. – И платье надень то, перламутровое.

– Оно мне велико.

– Было когда-то. Сейчас будет в самый раз.

«То, перламутровое» платье подарили Маре послы Руяна, когда она была еще совсем малюткой – на будущее. Отличалось оно исключительным качеством ткани: нежнейший тонкий шелк, слоями падающий с плеч и бедер, переливался, как жемчужина. Правда, была еще одна особенность: тугой корсет затягивали уже целых две служанки. Он идеально незаметно вшит с изнаночной стороны платья, и только тонкие серебряные шнурки сложным узором переплетались на спине. В платьях же, пошитых в Еловой крепости, корсетов никогда не наблюдалось.

Ее утянули так, что Мара на выдохе издала невнятный, смешной звук. Служанки, скрывая улыбки, переглянулись.

Мара осмотрела себя в зеркале. От испуганной девочки-замарашки не осталось и следа: в ответ на нее глядела высокая пышногрудая девица с дерзкими ледышками-глазами.

– Нравится? – княгиня не скрывала своего довольства.

– Да. Необычно.

– Уверена, муж будет рад тебя одевать в такие наряды.

Мара с некоторым беспокойством взглянула на маму, отвернувшись от зеркала к ней. Туалет княгини тоже прелестен: ее и нарумянили, одели в платье тяжелой ткани бронзового отлива, заплели волосы в тугую косу и надели кичку – убор, который Маре редко доводилось видеть, но в детстве он очень нравился ей, потому что напоминал козлиные рожки. Она выглядела статно, как никогда ранее.

– Как они? Опиши хотя бы, чего ждать.

Мама в ответ сдержанно улыбнулась.

– Ну, самый молодой из них Кир, что из Речной крепости. Это его дед когда-то передал тебе платье в подарок. Кстати, наверняка ему велели отметить, если ты наденешь его, он сочтет это за знак расположения. Симпатичный. Хотя, для меня все молодые – исключительные красавцы, а у тебя, наверняка, свой вкус. Еще прибыл Вагор. Сомневаюсь, что ты будешь рада его обществу, но, я думаю, он не рассчитывает на твой выбор, а лишь демонстрирует примирительный жест таким образом. В конце концов, если бы князь Горной крепости не явился на смотрины, это бы считалось… ну, как минимум обидой.

– Полагаю, и с ним мне тоже придется быть слащаво-вежливой? – Мара демонстративно натянула улыбку.

– Вы просто будете делать вид, что ничего не было. И, Дауд… – княгиня выдержала значительную паузу, обратившись к стражу. – Не нужно показывать свое… напряжение по отношению к Вагору. Все в прошлом.

– Я напряжен независимо от того, будет ли рядом Вагор или кто-либо другой.

– Не могу тебя просить ни о чем другом, увы, – ответом княгиня не осталась удовлетворена. – Кстати, тебе тоже занесут костюм. Переоденься. Ты должен хорошо выглядеть на фоне молодой княжны. Представительно, но не ярко. И, да, предвещая твое недовольство: ткань мягкая, тянется, не сковывает движений, в камзоле предусмотрен пояс, для копья, сапоги по размеру и не стучат об пол.

Мара усмехнулась, наблюдая, как почти под каждое слово мамы Дауд собирается задать вопрос,