Ельник - Ульяна Ма

– Мы все редко покидаем свои крепости, поэтому встретить других правителей – ценность, – Миркул охотно подхватил Илая и чуть склонился вперед, – особенно это касается меня. Мы на Крайнем юге вообще изолированы от всего мира, а вы тут живете довольно тесным коллективом. Можно сказать, семьей.

– Речная крепость и Горная – давние союзники, – кивнул до этого молчаливый Вагор. Он старательно не замечал Мару, но беседовать с князьями ему, кажется, интересно. – С Еловой мы тоже дружны, но находимся далековато.

– Мне было бы интересно послушать, чем живет юг, – Мара вальяжно расположилась в кресле, скрывая волнение. Но трясущийся носочек ее туфли выдавал девушку. – Я там никогда не была.

– О, надеюсь, вы побываете, госпожа, – Миркул, улыбаясь, оторвал виноградину от сочной зеленой горсти. – Снега и зимы там не бывает, дожди редки. У нас живут теплолюбивые растения, множество фруктов… виноград, при всем уважении, гораздо сочнее и слаще. У Хар-Шалая самый большой виноградник на всем Юге.

– Кругом песок? – Мара с интересом слушала рассказ о диковинном крае, словно она, опять маленькая, листает сказочные книги.

– Да, песчаные дюны окружают крепость, но внутри дорожки выложены отшлифованным камнем, кругом вечнозеленые растения… ходить снаружи небезопасно уже не из-за упырей, коих у вас на редкость много, а из-за вязкого песка и диких ящеров.

– Дикие ящеры? – ее глаза загорелись, отчего Миркул снисходительно заулыбался.

– По городу мы передвигаемся верхом на лошадях, но путь от одной крепости до другой труден, дороги заметает песком, а ящеры – проворные и опасные хищники, поэтому их мы, к тому же, одомашниваем. Дикий ящер не нападает на домашнего, признавая в нем сородича, и мы проскакиваем мимо их лежбищ.

– Помнится, когда я прибыл на свои первые боевые действия, я был одновременно шокирован и развеселен этим действом, – согласно кивнул Илай, тоже склонившись к винограду. – Бронированные воины и огромные… ну уж, полудраконы с блистающей чешуей. Низкорослые, но мускулистые, шустрые. Но, госпожа Марена, не только Пустынная крепость может похвастать чудесами, если они вас так интересуют. Сгоревшие земли, пусть и носят это угнетающее название, уникальны своим подземным городом. Мы освещаем каменные улицы грибами и цветами, а наши дорогие мастифы выведены, чтобы не только охранять, но и перевозить грузы по узким улочкам города. Если вы переедете в Сгоревшие земли, вы будете не менее впечатлены нашей флорой и фауной…

– Переедете? – улыбка погасла на лице Мары, но она шустро опомнилась и натянула ее вновь. На этот раз уже не искренне.

– Ну, разумеется. Как правительница моих земель, – Илай согласно кивнул.

– Или земель князя Хар-Шалая, – с усмешкой Миркул закинул в рот еще одну виноградину.

Учительница Кира слегка коснулась его плеча, и юноша, не отставая от старших, тоже потянулся к винограду:

– Или Речной крепости.

Вагор, не говоря ни слова, тоже принялся открывать ягоды от грозди. Мара глядела на скудеющее блюдо с виноградом, ощущая кожей каждое лишение. Они рвали, рвали и рвали, улыбались, шутили о том, куда поедет молодая княжна, с кем она будет править, чьи цветы взращивать, какие залы украшать… Взглянув на маму мокрыми глазами, она кротко улыбнулась ей и, подобрав полы платья, чуть поклонилась мужчинам, которые тут же подскочили со своих кресел, замолкнув.

– Добрые господа, я лишь немного проветрюсь и вернусь, – она затараторила это так быстро, что едва не запуталась в словах. – Прошу простить.

Проигнорировав предложения Илая и Миркула проводить ее, Мара засеменила к выходу. За ней, шелестя юбкой, поспешила мама, и девушка все тешила себя надеждой оторваться от ее настойчивых шагов. К счастью, дверь из залы в сад была открыта нараспашку, и на улице, около входа, уже скопилась шумная и подвыпившая толпа дворян. Они вежливо поклонились Маре и княгине, она успела бросить им дежурную вежливую улыбку. Прохладный воздух сада ударил ей в грудь, слезы отступили, но Мара продолжала удаляться от бальной залы, пока не завернула за угол, откуда открывался вид на ельник. Наконец, обернувшись назад, она столкнулась взглядом с глазами мамы.

– Ты не говорила, что я уеду! – зашипела на нее Мара, не уступая в своей ярости загнанной в угол змее. – Испокон веков! Ты! Бабушка! Прабабка и все мои пра-пра-пра… все! Все они брали мужей и жили здесь с ними! Кто будет править после тебя?

– Тише, тише, – Рагнеда попыталась ухватить дочь за плечи, но она так дернулась, что что-то внутри нее хрустнуло. – Клянусь Всеживой, я собиралась тебе сказать, но никак не находила слов…

– Поэтому я узнала это от князей, которые уже делят меня там! – она сорвалась с шипения на крик, но звук собственного голоса мгновенно успокоил ее. Она сделала глубокий вдох, почувствовав, как ледяной воздух разливается внутри нее. – Уйди. Я побуду одна и вернусь к этим лизоблюдам. Иди. Иди!

Когда она прикрикнула, княгиня поняла, что лучше не вставлять слова поперек. Поджав губы и обхватив себя руками, она удалилась. Мара осталась наедине с Даудом в тишине сада, лишь издалека раздавались звуки веселой, бодрой музыки. Но ветер в еловых лапах шелестел куда мелодичней и нежнее, и Мара, прикрыв глаза, сосредоточилась на нем.

– Если бы я знала, я бы, наверное, ни на что не согласилась, – прошептала она. – Я не готова уезжать. Я дышу этими елками. Без них я задохнусь. Скажи, Дауд, ты знал? Ты скрыл от меня?

– Я не знал. Я клялся вам ничего не умалчивать и клятву держу.

– Когда мама сказала, что я должна выбрать жениха, я подумала, что она мне доверяет. Что какую-то часть своей жизни я контролирую, держу в руках.

– Вы все еще вольны выбирать.

– Выбрать – и исчезнуть.

– Я думал, вы хотите побывать в других крепостях. Посмотреть на мир. В детстве вы фантазировали о чужих землях.

– Побывать – да, но не уезжать. Это… это далеко.

– Руян и Горная – наши соседи. Но, я полагаю, ни один из этих князей не интересует вас.

– Ах, Дауд. Мне дали четыре абрикоса, а я должна выбрать персик. И вот, гляжу на абрикосы и думаю, какой из них персиковей.

– Любопытная аналогия.

Она вяло усмехнулась.

– Ты знаешь, я бы выбрала тебя.

– Тише, – насторожившись, Дауд слегка повернул голову. Мы не одни.

– Лыхонь, – Мара выругалась усталым полушепотом. – Ну почему сейчас я не могу побыть одна.

Она снова натянула улыбку, но слова Дауда стерли ее с лица:

– Это Марк.

Она услышала его медленные шаги. Каблуки сапог стучали по каменной кладке. Мара наконец ощутила этот весенний холод: горки снега