Дьяволы - Джо Аберкромби

— Ты в порядке? Ты в порядке?

Вигга схватила последнего убийцу за горло и яростно встряхнула:

— Ты что, её ранил? — он застонал и запищал, безнадёжно болтая сломанными руками. — Я разорву тебя надвое от жопы до башки!

— Лошадь лягнула меня, — пробормотала Солнышко. Её голова стала лёгкой.

— Лошадь? — Вигга повернулась к коню, украденному Алекс. — Эта тварь?

— Нет, нет! — сказала Алекс. — Другая лошадь.

— Пусть надеется, что я до неё не доберусь!

— Спокойно, Вигга, — говорил брат Диас. — Спокойно!

— Я могу быть полезен! — пропищал здоровяк, который, по мнению Солнышко, усвоил важный урок. Каким бы ужасным ты ни был, всегда найдется кто-то ещё хуже, и чем больше ты отбиваешься, тем быстрее тебе сломают обе руки. — Я могу рассказать, что задумал Савва!

— Герцог Савва? — спросил брат Диас. — Второй сын императрицы Евдоксии? Он здесь?

— Преследовал нас всю дорогу через Балканы, — пробормотала Солнышко через стиснутые зубы и откидываясь на локоть.

— Он уже идёт! — захныкал большой человек, — Со своими колдуньями и своим волкодатчанином — аргх!

— Вигга, пожалуйста! — монах изо всех сил пытался оторвать Виггу от высокого человека, но преуспел только в том, что и его потащили тоже.

— Я могу помочь! — захныкал человек. — Я могу передать Савве сообщение!

— Он прав! — сказал брат Диас, наконец вырывая из кулака Вигги теперь уже полностью разорванную куртку высокого. — Я приказываю тебе бросить его!

— Он прав, — проворчала Вигга. — Я так и сделаю.

Алекс надула щёки, опираясь на колени, брат Диас выдохнул и медленно отпустил Виггу, а человек со сломанными руками изо всех сил старался ухмыльнуться, что было весьма впечатляюще, учитывая боль, которую он, должно быть, испытывал.

Затем Вигга сильно ударила его — нос полностью вошёл внутрь головы, она швырнула здоровяка о стену так что он отскочил, покатился по грязной соломе, выплюнул кровавый сгусток и замер.

Вигга фыркнула:

— Это будет довольно убедительное сообщение.

Брат Диас уставился на труп:

— Я же говорил тебе не причинять ему вреда!

— Ты сказал мне бросить его. Я бросила.

Солнышко откинулась на солому и закрыла глаза.

Зачем беспокоиться о том, чего не можешь изменить, правда?

Глава 42 «Великолепный случай»

При других обстоятельствах Бальтазар наслаждался бы такой пышностью и церемониями.

Графиня Йованка сидела в дамском седле болезненно прямо и сверкала драгоценностями. На великолепном сером коне, таком же высоком, насколько она — миниатюрной, и с почти оскорбительной небрежностью двигалась от рядов своего воинства к стоящим камням, где в тени гигантского изумрудного навеса на четырёх позолоченных шестах был установлен отполированный до блеска стол, достаточно большой, чтобы стать центром трапезной целого замка. Графиня была алмазным наконечником стрелы из солдат и слуг, писцов и сановников, латников и фрейлин, разодетых в ярчайшие наряды. Синкелл Игнатий, в частности, сменил свой и без того пышный головной убор на другой, инкрустированный полудрагоценными камнями, который враг мог легко принять за приближающуюся осадную башню. Тем временем делегация противника с такой же торжественностью спускалась по противоположному склону, не уступая ни в численности, ни в роскоши — хлопали на ветру вымпелы, звенела сбруя, солнечные зайчики сверкали на начищенных доспехах и блестела золотая вышивка.

Увы, хотя блестящее сборище — именно та публика, которую хотелось бы видеть на своём триумфе, она — последнее, что хотелось бы иметь свидетелями позорного унижения. Сапоги Бальтазара, отнятые у грабителя могил, превратились в хлюпающий мусор. Его рубашка, снятая с трупа, не гнулась из-за грязи, была запачкана беличьим жиром и кишела вшами. Он был голоден и немыт, дойдя до предела физического и эмоционального истощения и больше напоминал помощника сборщика навоза, чем одного из ведущих европейских практиков тайной магии. Вот так он уныло пробирался вслед за графиней и её свитой через внешнее кольцо камней, каждый выше человеческого роста, затем через внутреннее кольцо, вдвое выше, с растущими в трещинах полевыми цветами, и Бальтазар чувствовал это подёргивание волосков, это покалывание кончиков пальцев, это восхитительное присутствие силы. Здесь было место, где обыденное соприкасалось с мистическим, где множество видов магии были наиболее сильны, где энергетические потоки земли сходились, а границы между мирами были самыми тонкими. Когда-то возможности, которые оно предоставляло, переполняли бы его волнением. Теперь же он чувствовал лишь бесконечное пощипывание связывания ненасытной Папы, мучающего его бедный пищеварительный тракт.

Граф Радосав натянул поводья, заставив своего чёрного коня встать на дыбы. В противовес его напыщенности графиня Йованка с достоинством и сдержанностью остановила своего жеребца. Двое вельмож стояли друг напротив друга, с противоположных сторон кольца из камней, на виду у своих многочисленных армий. Трава колыхалась, а тент хлопал на ветру. Птица, гнездившаяся где-то среди камней, возможно, испуганная неожиданным нарушением мирного утра, яростно щебетала. Бальтазар подавил отрыжку.

Каждый член раздутой свиты словно по негласному соглашению выбрал себе напарника, на которого можно было поглазеть. Игнатий, прищурившись, встретился взглядом с женщиной-священницей в столь же роскошном облачении, как у него. Бальтазар всмотрелся в мрачные лица и внезапно ощутил шок узнавания. Он легонько потянул Баптисту за рукав.

— Ага, — пробормотала она. — Самая неубиваемая пара ублюдков, какую можно встретить.

Потому что там, в конце свиты графа Радосава, маячили Якоб из Торна, с ещё более каменным лицом, чем помнил Бальтазар, и барон Рикард, казавшийся ещё моложе, чем при их последней встрече. Вампир приложил два пальца ко лбу в шутливом знаке приветствия.

— Давайте приступим, — прорычал Радосав, соскакивая с седла, рывком поправляя украшенную драгоценностями перевязь и направляясь к столешнице.

Графиня Йованка щёлкнула пальцами. Лакей опустился на четвереньки, превращаясь в ступеньку. Двое других протянули руки и сдёрнули графиню с седла, будто ангелочка с небес, а две фрейлины подхватили края её шлейфа, позволив ему скользнуть по траве, когда и она плавно подошла к столу.

— Устраивают настоящее представление, — пробормотал Бальтазар.

— Да это же мелочи, — сказала Баптиста. — Видел бы ты мирные переговоры между королевой Франкии и императором Бургундии. Они длились три месяца.

— Ты там была?

— Нейтральным наблюдателем от герцогини Аквитании.

Бальтазар угрюмо покачал головой:

— Вечно стараешься превзойти себя, не так ли?