Дьяволы - Джо Аберкромби

— Великолепный выбор, — промурлыкала демоница, её удовлетворение было едва ли не страшнее гнева, и хотя горящие от слёз глаза Бальтазара были устремлены в землю, он почувствовал, как её взгляд обратился к нему, и его колени задрожали. — Итак, Бальтазар Шам Ивам Дракси… к делу.

Шаги приближались, мягкие и медленные, и при каждом шаге раздавался нежный хруст и треск замёрзшей травы:

— Ты осмелился позвать меня, и я соизволила ответить. Знай — ты балансируешь на грани гибели. Знай — ты заключил сделку с бесконечностью. Знай — само твоё существование висит на волоске. Итак… — она остановилась перед ним, и её крылья щёлкнули и зашуршали, когда она их сложила, а украшения на её рогах зазвенели и забряцали, а затем затихли, и наступила тишина. — Что тебе нужно?

Бальтазар облизнул губы. Он был, вряд ли это стоило пояснять, человеком, который всегда тщательно подбирал слова:

— Я ищу твоего…

— Разве мать не учила тебя хорошим манерам?

— Я никогда не знал своей матери, — прошептал он.

— Это многое объясняет. Когда просишь об одолжении, смотри на меня.

— Боюсь, — прошептал он и почувствовал, как слёзы застыли на щеках. Он видел её ступни в инее на траве перед собой, пальцы как у птицы — цвета крови из перерезанного горла, когти, длинные, как кинжалы, расписанные тёмно-блестящими золотыми узорами. — Что твоя неземная красота сведёт меня с ума.

— М-м-м. — её перья затрещали, когда она поправляла крылья. — Мне это нравится. Предположим, мне сейчас хочется такой восхитительной лести.

— Я предлагаю это и даже больше. — он опустился на колени. Сжал руки. — Если ты сможешь освободить меня от моих уз.

Шаксеп цокнула языком:

— Так-так-так, — каждое слово было словно гвоздь, вбитый ему в голову. — Я предпочитаю создавать рабов, мужчина-ребенок. Если я освобожу тебя от этих оков, тебе придётся носить более тяжёлые. Вечный долг.

— Я выбираю твои цепи, — смог прохрипеть он, протягивая дрожащую руку и показывая ожог на запястье, — А на это.

— Тогда не говори, что я тебя не предупреждала. Потому что я предупредила. А теперь… — он почувствовал её присутствие, когда она наклонилась к нему, и с трудом сдержался, чтобы не обосраться немедленно. — Дай… мне… посмотреть. — резкий холод, волосы в носу замёрзли, и, что ещё хуже, жуткий ужас и экстатический трепет от присутствия силы из-за пределов мира. Силы, перед которой должны преклониться сами законы мироздания. Силы, способной бросить вызов самим ангелам…

— Нет. — раздалось как будто даже раздражённое фырканье. — Извини. Ничем не могу помочь. Не с этим.

— Погоди… — прошептал Бальтазар. — Что?

— Я могла бы одарить тебя несметным богатством, или превратить твоих врагов в соль, или что-то в этом роде? Практически всё, что угодно. Только… не это.

— Но… ты…

— Герцог Подземья, да, но есть правила, и есть пределы. — Шаксеп вздохнула, словно зимний ветер, её крылья задрожали, и золотая пыль закружилась в воздухе. — Амбициозные никогда не осознают пределов, пока не станет слишком поздно. Власть — это клетка, Бальтазар Шам Ивам Дракси.

— Ты не сможешь? — пробормотал он. — Ты? Не сможешь?

— Думаешь, мне это нравится? — и её голос снова прозвучал как гром, и он съежился в её возвышающейся тени. — Я произнесла всю эту речь про «жадность — это голод» и всё такое.

Бальтазар не мог отвести взгляда, когда она отвернулась. Он мельком увидел её спину, багровые бугры мускулов между огромными тенями её крыльев, испещрённых позолоченными метками, кольцами, стрелами, символами, гипнотическими спиралями невероятной геометрии, и посредине — огромную рану, бесконечно струившиеся слёзы расплавленного золота. Она остановилась в проходе и обернулась. Цепи, короны и браслеты зазвенели, и он отвёл глаза, чтобы не встретиться с ней взглядом и не увидеть в нём ответы на вопросы, которые ни один смертный не должен даже вообразить, чтобы не сойти с ума.

— Меня интересует душа, — сказала она. — Какая-нибудь хорошая. Так что, знаешь. Позови. Если понадобится что-нибудь ещё.

Проход закрылся, солнце ярко вспыхнуло, словно щелчок пальцами, и снова наступил приятный вечер: пчёлы, птицы и всё такое, тёплый закат ласкал западные холмы розовым светом.

Единственным изменением стали чёрные перья, разбросанные повсюду. Чёрные перья и золотая пыль.

— О, Боже, — всхлипнула Баптиста, немного проползла по траве, и её с шумом вырвало.

— Что ты натворил? — прорычал барон Рикард, схватив Бальтазара за плечи и яростно встряхнув.

Бальтазар едва видел его. Почти не слышал:

— Она не смогла этого сделать, — прошептал он, подняв запястье и уставившись на ожог.

— Я видел её, — прошептал Якоб, слёзы текли по его лицу, широко раскрытые глаза были устремлены на пустую арку, в которой теперь не было ничего, кроме заката. — Я видел её.

— Даже Шаксеп… — выдохнул Бальтазар, — не смогла этого сделать. — он моргнул, глядя в лицо барона Рикарда. — Должно быть, это какой-то трюк… если не смогла даже она!

— Даже она?! — взвизгнула Баптиста. — Это место усеяно демоническими перьями! — и она в ярости взмахнула рукой, расшвыривая по траве обсидиановые перья, которые уже растворялись в радужных пятнах смолы.

— Значит, она заключила какую-то другую сделку, — пробормотал Бальтазар. — С кардиналом Бок, может быть… чтобы провести меня!

— Кардинал заключила сделку с демоном, — пробормотала Баптиста, — Вот насколько ты важен, псих тупоголовый!

— Я выясню… — прошептал Бальтазар, рассеянно почёсывая запястье. — Я докопаюсь до сути. Докопаюсь. Я должен.

— Проблема умных людей, — пробормотал Якоб, проводя рукой по ​​шрамам на изуродованном лице, чтобы стереть выступившие слёзы, — в том, что они считают, будто всё должно быть частью хитрого плана. — он взглянул на Бальтазара. — Но это же просто. Никакого плана. Никакого трюка. Узы Папы Бенедикты слишком крепки даже для Герцога Ада.

— О, конечно! — взвизгнул Бальтазар, и его голос сочился презрением. — Потому что, полагаю, эта нелепая девочка и есть второе пришествие Спаситель, а значит, её жалкий лепет — есть само слово божье!

Шутка, конечно же. Самая нелепая шутка, какую он только мог придумать. Но никто не засмеялся. Баптиста сердито посмотрела на него, вытирая рот от блевотины. Якоб сердито посмотрел на него, уперев руки в