Знаток: Узы Пекла - Герман Михайлович Шендеров

– Звони в свое гэпэу! – просипел зна́ток, осознавая масштаб бедствия.

Жигалов сунулся в клуб; тот оказался закрыт, пришлось долбиться в окошко соседнего дома к местному председателю. Открыла его жена, которая, увидев корочки, расплылась в льстивой улыбке, разве что хлеб-соль не вынесла. Пока майор с кем-то спорил на линии, Демьян сидел на лавочке у крыльца и нервно дергал ногой, а клюка стучала в такт по ступеням. Взгляд знатка был направлен туда, в сторону Задорья, где над лесной чащей воздух будто колыхался в мареве жаркого полуденного солнца. Вскоре на шум вышел разомлевший – явно с послеобеденного сна – председатель. Потянулся, достал папироску. Демьян его окликнул:

– Слышь, мил человек, а с Задорья есть якие новости?

– Да пару дней ничога не слыхать, – тот зевнул так, что едва челюсть не вывихнул, – даже Федорыч с почтой не ездит – запропастился куда-то, хоша дни-то будние. – Наконец председатель пригляделся к собеседнику: – А ты ж Климов, да? Знахарь который?

– Знахарь-знахарь.

– А вы это, в Задорье зараз едете? Кажи Санычу, шоб порядок у себя навел, а ежели линию оборвало – пущай чинит. А то як ни позвоню – там якаясь баба в трубку бормочет… Стихи читает, дурная… Телефонистка, видать.

– Баба бормочет? – переспросил Демьян будто одеревеневшими губами.

– Ага… Расставанье-до свиданье… Да ты сам позвони!

Демьян стремглав вбежал в клуб, где Жигалов как раз заканчивал разговор с начальством. Он обильно потел, часто кивал и покорно соглашался.

– Понял вас, товарищ полковник… Так точно! Эксцессов больше не будет, обещаю… Так точно! Дождемся, никакой самодеятельности! Да! Вас понял. Вас понял. Будем ждать. Есть, до связи!

Жигалов облегченно опустил трубку на рога – чуть сильнее, чем стоило, и увидел бледного как полотно Демьяна.

– Что там опять?

– Дай-ка сюды! – Демьян рванул к себе эбонитовый прибор и начал крутить диск номеронабирателя. Поднес трубку к уху; раздался щелчок, следом короткий звонок, который тут же сменился столь знакомым шуршанием – будто грешные души перебирают ногами по склону, усеянному истлевшими столетия назад мертвецами, а тысячи еще целых покойников шуршат сапогами по окоченевшей земле. И тот же далекий комариный писк, означающий на самом деле слившиеся воедино вопли миллионов грешников – как далекий отголосок контузии, навсегда въевшейся куда-то вглубь черепа. Не сразу Демьян заметил, что не дышит с тех пор, как взял в руки трубку. Втянул со свистом воздух в легкие.

Сквозь эти писк и шуршание через мембрану телефона прорвался женский голос. Он был нечетким, прерывался, но мозг Демьяна сам заполнял пробелы в словах, ведь он знал этот текст наизусть:

До свиданья, друг мой, до свиданья.

Милый мой, ты у меня в груди…

Предназначенное расставание

Обещает встречу…

– Впереди, – хрипло завершил фразу Демьян и отбросил карболитовую трубку, как если бы та его ударила током.

– Ты чего? – спросил Жигалов, взял трубку. – О, Есенина читают, как на радио! Сбой на линии?

– Да якой там сбой, майор… Знакомься, вот она, Акулина.

Нервно моргнув, Жигалов аккуратно положил трубку.

– То-то думаю, голос знакомый…

– Ехать нам треба! Она, поди, там незнамо шо устроила, покуда мене не было́. Опоздали мы! – Демьян схватился за волосы, угрожая вырвать их с корнями. – Ну, чаго встал столбом! Поехали же!

– Погоди теперь уж. Нельзя нам ехать – сказано, подкрепления ждать.

– Э-э-эх… Скольки почакать треба?

– Ну полсуток точно – отдел ГБ далече будет, покуда всех соберут, пока резолюцию подпишут…

– Нема у нас столько времени, майор! Ехать треба, не через полсуток, а зараз прямо, а не то она их там, як кутят, всех передавит! Всю деревню! Помчали, браток, – не то людям капут, я табе точно кажу.

Жигалов напряженно поглядел на знатка, на телефон, закручивая при этом левый ус так, что, когда отпустил, тот задрался вперед клочковатой косицей. Затем тяжело вздохнул и достал две штуки чудных своих кубинских сигарет. Улыбнулся грустно, но с лихим огоньком в глазах:

– Ну, давай тогда хоть покурим на дорожку. Эх, растудыть ее налево, не видать мне новых звездочек…

Еще за несколько верст до Задорья стало ясно, что в деревне творится неладное.

Из травы на капот «запорожца» выпрыгнул заяц. Он застыл, поджав длинные уши, и поглядел сквозь лобовое стекло испуганными черными глазками, после чего совершил еще один длинный скачок на другую сторону дороги. Следом за ним дорогу быстро перебежала рыжая лиса с выводком щенят, едва не угодив под колеса. Солнце поблекло, налилось малиновой тяжестью, будто раскаленный добела шар медленно остывал, погруженный в воду. Небо потускнело, тяжелые облака грозились упасть на голову. «Плохой знак», – отметил про себя Демьян: кто-то очень могущественный, а еще совершенно отчаянный сплетал чуждую Навь с нашей Явью. Ветви деревьев склонились от невидимого ветра, отбросили длинные тени на дорогу; к горлу подкатила тошнота.

Жигалов вдруг встряхнул головой, пробормотал сонно:

– Да что за херня такая…

– Эй! – Демьян потряс его за плечо. – На дорогу гляди, майор! Ты в армии кем служил?

– Да рядовым…

– Не спать, рядовой!

Жигалов встряхнулся, уставился на дорогу хмурым взглядом. Вскоре салон наполнился дикой, нестерпимой вонью – точно кто-то решил запечь десятка два тухлых яиц в печи из автомобильных покрышек. Мужчины закашлялись, зажали носы и рты, а сквозь щели в приоткрытых окнах втекали струйки темного смердящего дыму. Вскоре впереди показалось зарево – точно за горизонтом полыхал пожар. Там, где через местную речку был перекинут старый мост, играло, блистало, искрилось нечто ярким светом. На реку невозможно было и взглянуть, не ослепнув: в ней вместо воды катилась лава вперемешку с черным битумом. То и дело на поверхности вспухали и лопались пузыри, выбрасывая в воздух порции ядовитого газа. Кое-где виднелись вплавленные в остывшие сгустки лавы рыбьи кости. Берега речушки почернели и потрескались, глина запеклась в крупные куски, трава сгорела, а кусты превратились в обугленные крючья; сам мост едва-едва держался на железных сваях и неумолимо кренился набок. Вокруг подкосившихся опор собирались темные сгустки лавы. Ввысь вздымались красные искры, воздух колыхался от жуткого жара.

Жигалов уставился на безумное зрелище выпученными глазами, отер выступивший пот со лба.

– Ну, объясняй, знахарь, это что еще за диво?

– Смородина-река, – прокашлял Демьян сквозь рукав. – Из берегов, видать, вышла.

– Чего?

– То не наша река, иномирная. Она границей служит – Явь от Нави разделяет. Плохо дело.

– Почему? – глупо переспросил