Знаток: Узы Пекла - Герман Михайлович Шендеров

– Потому что граница нынче тут, видать, и пролегает, зразумел? И Задорье таперь – в Нави. Тольки мост здесь не Калинов, а вон – якой есть, яким чудом не смыло? А шо, майор, здолеем мы на тот берег перемахнуть?

Жигалов оглядел мост и сваи, поцокал языком.

– Ну если быстро мчать… Вроде как не сгорели еще опоры.

– Тогда гони!

– Куда?

– Гони на тот берег! Покуль не поздно!

Дернув подбородком, Жигалов переключил передачу. Демьян кивнул – газуй, мол. Майор выжал педаль газа. «Запорожец» рванул вперед, взлетел на мост. Опоры снизу задрожали, но выстояли; от напора вверх из лавы поднялись снопы искр, окружившие автомобиль огненными всполохами. Машина разогрелась мгновенно – как нутро печи, аж волосы скручивались от жара. Они преодолели какие-то два метра, как вдруг двигатель чихнул и заглох.

– Гашетку, майор! Топи газу! – орал Демьян, не разбиравшийся в технике.

– Куда гашетку? Встал он, не видишь? – Жигалов нервно дергал ключ зажигания.

– Ох и вовремя! Тоже мне – достижение промышленности!

Демьян выпрыгнул из «запорожца», едва не свалившись в лаву. Ухватился за перила моста – и тут же ладонь зашкворчала, покрываясь волдырями. Демьян зарычал, уперся могучим плечом в крыло автомобиля и потянул вперед; под ногами кипела, пузырясь, кирза, рядом чавкали плавящиеся покрышки. Майор, не будь дурак, среагировал быстро, вылез со своей стороны и принялся толкать. Вдруг мост накренился и пополз вперед – на противоположный берег.

– В машину, быстро! – сориентировался Жигалов. Демьян не стал спорить. Они едва успели запрыгнуть на сиденья, когда крен моста буквально выплюнул многострадальный «запорожец» на берег, и тот уже застучал по дороге лысыми покрышками. Мост позади застонал и с чмоканьем отпустил дальний берег, завалился вперед и принялся медленно погружаться в жидкое пламя. Раздался гул огня, пожирающего металл. Жигалов утер со лба пот.

– Уф, успели… Ну и вонь, конечно. Не ты ли газку поддал? А, со страху?

– Шутник, еп твою ногу, – Демьян хохотнул облегченно. – Гэта Смородина – потому что смердит она.

– Понятно.

Жигалов кое-как завел чихающий автомобиль и на непослушных лысых колесах отъехал чуть дальше, где не так воняло, остановил машину и оглянулся назад, где в сумерках вспыхивали взлетающие над рекой искры. Мост окончательно погрузился в реку, потеряв форму.

– Понятно мне, что ничего не понятно! Кроме разве что того, что подкрепление до нас уж не доедет.

– А нам оно и не треба – сами с Акулиной разберемся, без сопливых. Давай газуй, майор!

Машина неуклюже переваливалась по дороге, ведущей в деревню. Кругом было сумрачно, почти как перед ночью, хотя и белый день на дворе. Вдруг Жигалов поднял голову, уставился на потухшее фиолетовое светило, при этом мерцавшее полумесяцем, и прохрипел в ужасе:

– Это ж луна. Луна, Климов! Что это все значит?

– Шо, шо… То самое. В Нави солнца нет, не любят они солнечного свету, у них там, на изнанке, месяц тольки и светит. А кто-то здесь взял Навь да Явь, а потом перемешал, як молоко в чае. Ни разу такого не бачил и не слыхал даже – гэта ж якой силищей треба обладать… Ох, чую, помогает кто-то Акулинке – не здолела б она одна такое зробить… Стой, майор!

«Запорожец» притормозил. Демьян с Жигаловым сидели в салоне, глядя наружу с отвалившимися челюстями. У обоих в этот момент промелькнула мысль: а не брежу ли? Дорогу переходила избушка. Избушка на курьих ножках. Вернее, на высоких куриных ножищах – с телеграфные столбы, с нее сыпались вниз грязь и куски мха; хлопала при движении распахнутая дверь, а на одном из бревен повисла табличка с номером дома – «9». Оставляя на земле отпечатки огромных лап, изба флегматично пересекла дорогу и зашагала по полю, куда-то в сторону реки Смородины. При каждом шаге из печной трубы вырывались клубы темного дыма, словно бы ожившая изба дышала во время прогулки.

– Ты гэта тоже бачишь, майор? Иль у мене с котелком проблемы?

Жигалов специально протер глаза, поморгал и признался с неохотой:

– Вижу, как не видеть. Если и беды с башкой, то у нас обоих.

– Гэта ж хата Яковлевича… – пробормотал Демьян. – Дед Афоня без дому остался, значит.

– Жаль, фотоаппарата нет, – Жигалов как завороженный пялился вслед уходящему дому; на разъезженной дороге оставались следы огромных лап, – а то такое бы чудо сфотографировать и ученым показать – цены бы не было. Враз бы всем Союзом к коммунизму шагнули.

– Не надо ученых – Навь науке не поддается. Давай, майор, рули далей.

– А куда?

Демьян задумался на секунду.

– К Дому культуры поехали – там, думаю, кто-то верно заховался.

Стоило им тронуться с места, как под колеса чуть не попал выскочивший из ниоткуда палявик. Маленький и юркий, как обезьянка, рыжий навий ударился плечом о бампер и отскочил в сторону, заверещал; Жигалов заорал от неожиданности и врезал ладонью по клаксону:

– Куда прешь, макака драная?!

– Ты шо, его побачил? – удивился Демьян. – Ты ж не знаткой!

– Еще б не увидел: под колеса ж прет!

– Палявик гэта. Ну-кась, дай побалакаю с ним.

Зна́ток высунулся из окна и крикнул навьему, что скукожился у кювета:

– Здорово, братец! Ты чаго так спалохался? Куды побег, дурной?

Маленький навий потер ушибленное плечо и провякал плаксиво, выпучив высохшие глазки на рыльце:

– А вы на кой своей бандурой железной толкаець? Я вам не собака якая, шоб мине толкац! Мине от железу плохо!

– Ведаем мы, кто ты, паскудь полевая! От кого утекаешь?

– Дык от кого, от бесов! Там бесы… на поле, – махнул палявик маленькой шерстистой ручкой, – да и повсюду оне – бесовья порода, вылезли со всех щелей, гады. У, лайно паганае, всем бы роги открутил!

– Бесы, кажешь? И чаго хочут?

– Як-то не дотумкал спытать, неговорливые оне. С поля мине погнали, як выродка якого; кикиморе накостыляли, да и остатним. Вона оне, усе наши скачут.

На дорогу действительно высыпала мелкая нечисть – две зеленых кикиморы, проказник Аук, следом тащил соломенную торбу лесной бай, в свое время пленивший Максимку. Лешака не хватает; ан нет, вот и он, серой тенью перетек через дорогу, оставляя за собой шлейф из расцветающих и тут же увядающих на земле вербейника, брусники и васильков. Пугливо оглядываясь на желтый «запорожец», нечистые торопко исчезли в кустах. Когда Демьян обернулся, палявика тоже и след простыл – лишь колыхнулись листья рябины. Зна́ток сплюнул на землю.

– Якие яшчэ бесы… Сдурела, шо ль, нечисть наша?

– Слышь, знахарь, – не своим голосом спросил из машины Жигалов, – это что