Дьяволы - Джо Аберкромби

— О, Боже…— она бросила последний панический взгляд через плечо, спотыкаясь, пытаясь открыть потайную панель, нащупывая скрытые защёлки.

Аркадий застыл, бледная щека блестела от ледяных искорок, холодный туман поднимался от волос, побелевших от инея. С рычанием Плацидия ударила его, и всё его тело разлетелось вдребезги, куски розового льда запрыгали по полированному полу. Она злобно посмотрела на Алекс и перекинула замёрзшую руку её бывшего мужа через плечо.

Со щелчком потайная дверь распахнулась, и Алекс протиснулась внутрь, цепляясь за косяк. Зенонис поднялась, лицо было залито кровью из раны на щеке. Гобелен позади неё начал чернеть и дымиться, когда она подняла руки. Вырвался ослепляющий шквал огня.

Алекс захлопнула панель, щели по периметру замерцали, жар ударил в лицо. Она на ватных ногах отступила сквозь тьму, хлопая по опалённым полам платья и кашляя от запаха серы.

— О, Боже… — у неё хватило присутствия духа нащупать светильник в маленькой нише. — О, Боже… — она подняла колпак и опустила, снова и снова, пока пламя не взметнулось. — О, Боже… — дверь начала светиться? Дым клубится сзади? В тесном коридоре стало тепло?

Она шла покачиваясь, срывая паутину. Добралась до маленькой комнаты с крошечным окошком, где состоялся её последний неприятный разговор с Солнышко. Как бы ей хотелось, чтобы Солнышко была здесь сейчас, но они все ушли. Солнышко и Якоб, и Вигга, и даже брат Диас — все они на пути обратно в Святой Город…

Герцог Михаэль! Его комнаты этажом ниже. Стражники всё ещё ему верны. Она подбежала к узкой лестнице, ощущая холод камня под босыми ногами, и сделала шаг вниз…

Звуки эхом доносились снизу. Скрип шагов? Кто-то поднимается?

— О, Боже… — она чувствовала запах гари. В горле першило. Она сжимала в одной руке жалкий клочок платья, в другой держала лампу, с трудом заставила себя двигаться вверх по ступенькам, сначала медленно, потом перепрыгивая через две, голым плечом царапая стену. Золотой венок сполз ей на глаза, она сорвала его и швырнула вниз по ступенькам. Распахнула дверь и ввалилась в тронный зал, освещённый четырьмя подвесными светильниками. Солнце садилось за огромными окнами, окрашивая Змеиный трон в кроваво-красный. Она бросилась к огромным бронзовым дверям, потянула за одну из ручек. Когда они слегка приоткрылись, за ней раздался далёкий крик, потрескивание пламени. Неужели восторженный смех?

Она отступила, дико оглядываясь по сторонам. Гобелены, статуи, оружие, прикреплённое к стенам. Спрятаться негде. За троном узкая лестница наверх. Лестница к Пламени святой Натальи. Она подбежала к ней, поползла вверх на руках и ногах, на четвереньках, словно собака. Собака императрица, её прерывистое дыхание эхом разносилось вокруг.

Она, моргая, скользнула в верхнюю галерею. Ярче дневного света Пламя святой Натальи пылало из чаши в центре. Она отпрянула, когда к ней приблизилась тёмная фигура, но это была всего лишь сестра Пламени в красном клобуке, поклявшаяся молчать, поклявшаяся вечно поддерживать огонь в жаровне.

Ничего, кроме дровяных вязанок, сложенных вокруг парапета, двух десятков арок под зеркальным куполом… и свисающей цепи. Той, что должна предупредить город о приближении эльфов. Алекс замерла на мгновение, глядя на неё. Но терять было особо нечего. Когда она потянулась, чтобы дёрнуть конец, глаза монахини расширились. Верхнее отделение с хлопком открылось, с шипением и градом зловонных искр в жаровню высыпался порошок.

Поток чёрной сточной воды сливался с морем, и Бальтазар заворожённо наблюдал, как рябь расползалась, поглощалась набегающими волнами, ударялась о стену гавани и отскакивала, разделяясь и сливаясь в замысловатом танце.

Его мысли снова вернулись к близнецам-колдуньям, с которыми они столкнулись в монастыре святого Себастьяна. Их одинаковая техника, но противоположный результат. Волны. В земле. В воздухе. Общая структура всей материи… Он не мог выбить эту мысль из головы. Это было так совершенно, так прекрасно и просто, так согласовывалось с упорядоченной вселенной, в которую он всё ещё упорно верил. Можно ли волшебным образом вызвать волну через что угодно с помощью…

— Что это? — спросила Солнышко. Бальтазар проследил за её длинным пальцем, глядя на вершину Фароса. Там, на вершине, ярко в сгущающихся сумерках, пылало синим Пламя святой Натальи.

Брат Диас нахмурился, глядя на него:

— Я думал, они делают это только при вторжении эльфов?

И Бальтазар испытал знакомое чувство тоски. То самое, которое он испытывал каждый раз, когда пытался разорвать связывание и терпел неудачу. То самое, которое он испытывал, когда Небесный Суд оглашал приговор. И когда охотники на ведьм выскочили из засады на кладбище.

— Что-то не так, — прорычал Якоб. Некоторые из гуляющих на причале тоже заметили, указывая вверх и возбуждённо бормоча.

Бальтазар поморщился:

— Нас ведь ничего больше не касается, верно?

— У Алекс проблемы. — и Солнышко спрыгнула с мостика на палубу, пройдя мимо капитана, который приказывал поднять трап после окончания загрузки.

— Мы этого не знаем, — вкрадчиво пробормотал Бальтазар. — Она не может этого знать!

— Тебе не о чем беспокоиться, — проворчал Якоб, вытаскивая из ножен несколько дюймов клинка и с лязгом вставляя обратно, — Мы скоро вернёмся.

— Она — императрица Трои, — заныл Бальтазар, — у неё всегда будут неприятности. Мы не можем выручать её из каждой неприятности!

— Я не прошу никого идти…

— Я иду, — сказал брат Диас сжимая флакон под рясой.

— Это может быть опасно, — сказал Якоб.

Вигга ухмыльнулась, вставая и хлопая себя по штанам:

— А где же веселье в безопасности?

Баптиста тоже покинула своё место у мачты.

Бальтазар громко фыркнул, наблюдая:

— Смею надеяться, ты, по крайней мере, не будешь рисковать своей персоной?

— Приходит время… — Баптиста быстро проверила свои кинжалы, затем взглянула на маяк, стиснув зубы. — Когда надо подставить шею под удар.

— Что? — какое-то время Бальтазар просто смотрел на неё. — Ну, я не пойду, и всё тут!

— Конечно, не пойдёшь. — она дружески похлопала его по руке и поспешила вниз по трапу на палубу. На этот раз в её словах не было ни капли злобы. Ни отвращения, ни презрения. И всё же, каким-то образом, эта фраза оказалась самой язвительной из всех, что она ему когда-либо говорила.

— Ты часами требовал, чтобы мы вышли! — крикнул капитан, наблюдая, как они с грохотом мчатся по трапу. —