(не)помощница для орка - Анетта Андреевна Политова

— В прошлый раз, когда ты «прекрасно справлялась», тебя чуть не увели разбойники, — парировал он, и его улыбка стала шире. — Так что мой долг — обеспечить твою безопасность. Даже в ванной.

— Это не ванная, это... водопад!

— Еще лучше.

Он стоял прямо передо мной, и мой взгляд упрямо упирался в его ключицы. Поднять глаза было выше моих сил.

— Ну что, раздеваешься сама? — его голос прозвучал низко и чуть хрипло. — Или помощь нужна?

— Отстань! — фыркнула я и, повернувшись к нему спиной, принялась с дрожащими пальцами развязывать шнуровку на своей рубахе. Чувствуя его взгляд на своей спине, я готова была провалиться сквозь землю. И... сгореть от стыда и какого-то дикого, непозволительного возбуждения.

Войдя в воду, я постаралась держаться от него на почтительном расстоянии. Вода была ледяной, но мне казалось, что вокруг меня она закипает. Я торопливо натерла себя мылом, стараясь делать все максимально быстро и не глядеть в его сторону.

— Спину нужно потереть получше, — вдруг раздался его голос прямо у моего уха. Я взвизгнула — я не слышала, как он подплыл. — А то у тебя там еще пол-степи прилипло. Да и коже дать «подышать» от мази. Потом обновишь свой грим.

Прежде чем я успела что-то сказать, его большие, сильные руки взяли у меня из рук мыло. И начали водить им по моей спине. Я замерла, глаза расширились он осознания происходящего. Меня даже служанки так не мыли… Я всегда это делала сама. Его прикосновения были... удивительно нежными. Твердыми, уверенными, но без тени грубости. От них по коже бежали мурашки, и внутри все сжималось в тугой, сладкий комок.

— Вот, видишь? — он прошептал, его губы почти касались моего уха. — Гораздо лучше с помощником.

— Я замер-з-зла… — нагло соврала. Просто испугалась, что наше мытье плохо кончится… для нас обоих. Папа назначит награду за голову Сорга, с него станется.

— Я тебя согрею…

Остальное, как в тумане…

Утро застало нас на берегу, завернутых в его плащ и мое одеяло, с ногами, спутанными так, что не разберешь, где чьи. Я проснулась от того, что его рука лежала у меня на талии, а его дыхание щекотало мои волосы. В груди было тепло и пусто, словно после долгого плача. И так же светло.

Я лежала с закрытыми глазами, стараясь продлить этот миг, запомнить каждую секунду. Запах его кожи, смешанный с запахом сосны и ночной прохлады. Тепло его тела. Чувство полной, абсолютной защищенности.

«А что будет потом?» — снова заныл внутренний голос.

«А будет то, что будет», — отрезала я сама себе. — «Сейчас — мы вместе. И это — все, что имеет значение».

Сорг пошевелился и потянулся, его мышцы напряглись, как у большого кота. Он открыл глаза и посмотрел на меня. В них не было ни удивления, ни сожаления. Только та же тихая, глубокая нежность, что была ночью.

— Привет, — прошептал он.

— Э… Привет, — улыбнулась я ему в ответ. Получилось немного криво. Просто инстинкты ушли за задний план, выпустив из укрытия здравый смысл.

«Что я наделала? Что мы наделали?!»

Он хотел что-то сказать, но в этот момент до нас донесся отчаянный, прерывистый крик птицы. Не птицы... Это был орочий горн. Тревожный, спешный сигнал.

Сорг мгновенно вскочил на ноги, его лицо стало напряженным и суровым.

— Это из лагеря, — сказал он коротко. — Беда.

Мы молча, быстро оделись и уже собирались выходить из долины, когда по тропе к нам понесся молодой орк на взмыленном коне.

— Сорг! — закричал он, еще не осадив коня. — Беда! Аш... Целительница Аш... ей плохо! Очень плохо! Говорят, больна! И... — он перевел дух и посмотрел на меня, —...и люди. Из города. Отряд во главе с капитаном стражи отправился к месту стоянки. Они скоро будут в лагере. Говорят, останутся ждать, пока мэрская дочь не объявится. Никого не выпустят. Это может нарушить хрупкий союз между нашими народами.

Ледяная рука сжала мое сердце. Аш... добрая, мудрая Аш, которая спасла меня в первый же день. И отец... он послал за мной не посольство, а военный отряд. Капитан Гаррет, фанатик, ненавидящий орков. Это будут не деловые переговоры, а начало конфликта.

Я посмотрела на Сорга. Его лицо было каменным.

— Собирайся, — сказал он мне, и в его голосе не было ни капли сомнения. — Мы возвращаемся в лагерь.

ГЛАВА 17

Возвращение в лагерь орков было похоже на попадание в разворошенный муравейник. Если, конечно, муравьи были двухметрового роста, зеленокожими и отчаянно ругались на хриплом наречии, больше напоминающем обвал камней. Мы с Соргом ехали на его гнедом великане, и я, сидя перед ним, вжалась в седло, стараясь стать невидимой. Бесполезно, конечно. На нас обрушился шквал взглядов — от любопытных до откровенно враждебных.

— Ага, вернулась наша беглянка, — проворчал кто-то из толпы. — И Сорг цел. Надо же, чудеса.

— Красотка на месте? — пронеслось с другого конца. — А то Казгар уже объяснительную речь репетировал.

Я почувствовала, как напряглись мышцы Сорга за моей спиной.

— Заткнитесь, болваны, — его голос прокатился над толпой, негромкий, но заставивший замолчать даже самых разговорчивых. — Где Аш?

Мне стало не по себе. Аш… Добрая, мудрая орчиха, которая спасла меня в первый же день. Мысли о том, что ей плохо, сжимали сердце холодными пальцами.

Нас проводили к ее палатке. Внутри пахло травами, дымом и… слабостью. Старая орчиха лежала на походной кровати, и ее обычно яркие, как янтарь, глаза потускнели и ввалились. Увидев меня, она слабо улыбнулась.

— Приползла, пташка? — ее голос был хриплым шепотом. — А я уж думала, ветер тебя унес в лучшие края.

— Тетушка Аш… — я подбежала к ней и опустилась на колени, беря ее иссохшую руку. Она была такой легкой и хрупкой. — Что с тобой?

— Старость, детка, — она кашлянула. — Не болезнь, а матушка-старость. Она приходит не одна, а с целым выводком болячек. А тут еще эти переговоры, нервы… Сердце пошаливает.

Я сглотнула комок в горле. Эта женщина, эта орчиха, проявила ко мне больше доброты, чем иные соплеменницы. А я даже не успела ее как следует поблагодарить.

— Ничего, ничего, — она потрепала меня по руке. — Не реви. У орков не принято плакать у постели умирающего. У нас принято… помнить. И петь песни. Хорошие песни.

Вечером лагерь замер в ожидании. Костры горели ярче обычного, но пламя казалось каким-то торжественным и печальным. Орки собрались вокруг центрального костра, где на импровизированных носилках лежала Аш. Ее