Дьяволы - Джо Аберкромби

Чаще проигрывается из-за глупой ошибки.

Вигга повидала зрелищ, способных заставить обосраться самых смелых.

Первое настоящее сражение, в котором она участвовала: голые готландцы неслись из тумана, частично со снятой кожей, с мозгами, поражёнными ядовитыми грибами. Или этот безмозглый комок воющей демонической плоти, который ведьмы выкормили в Германии. Или когда лица жителей деревни показались в расписной пещере, и она увидела при ярком свете факела то, что всё это время находилось внутри…

Но даже Вигга никогда не видела подобного непристойного зрелища: как оно извивалось, копошилось, хватало и выскальзывало из темноты. Евдоксия создавала монстров, но худшим из них был тот, которого она склеила из оставшихся кусочков.

— Боже, помоги нам… — прошептал брат Диас, спотыкаясь о собственные ноги, отступая и тяжело поникнув.

У него было столько конечностей, что Вигга не могла их сосчитать. Слишком много торчало во все стороны: кривые, скрюченные и ужасно мохнатые лапы, когти и руки, хватающие тьму, ноги с тремя локтями и двумя лодыжками, руки, состоящие из одних коленей, оно подняло ногу, покрытую ушами, дёргаясь и дрожа, словно слыша далёкую музыку.

— Надо было уйти… — выдохнула Баптиста, широко раскрыв глаза, — После Барселоны…

Оно ковыляло вперёд, кренясь и шатаясь, его скрюченное тело скользило по траве, словно оно тащило за собой кое-как сшитый мешок с добычей, но сокровища внутри были его собственными лопнувшими внутренностями. Огромный ящер из чужих туш, пёстрый змей с серой шкурой и рыжевато-коричневой кожей, полосатым рыжим мехом и пятнистой жёлтой шкурой. Оно всё приближалось и приближалось, новые ужасы вырывались из тьмы в липких спазмах, лоскутный Ёрмунганд, прорастающий рогами, бивнями, оленьими рогами, покрытый кровоточащими шрамами. Могучий слизняк, оставляющий за собой след из блестящей слизи, тонкие птичьи беспомощно царапающие конечности, огромные бычьи ноги, лопающиеся от мышц возле копыт.

— Одинский… долбанный… — сломанное копьё со стуком выпало из безвольной руки Вигги. Одинский что? Даже Всеотец, знающий все языки, не смог бы подобрать слов для этого.

Оно увидело Виггу. Так много глаз, что оно, должно быть, видело всё и ничего, оно внезапно застыло, и густо насаженные конечности у головы откинулись назад, обнажив круглый рот, который раскрылся, словно цветок, и внутри него обнаружился ещё один рот, а за ним — целый кладезь зубов, кричащих, словно грустный младенец.

Оно бросилось на неё с ужасающей скоростью и ужасным голодом, его многопалые лапы то вперёд, то назад, то вбок скользили по траве, десятки рук поднялись, чтобы схватить её, из зубастой пасти вырывался зловонный выдох, и Вигга впервые за очень, очень долгое время вспомнила, каково это — испытывать ужас.

Она позволила себе подумать, что надела намордник на волчицу. Обманула себя, будто теперь это её питомец. Но волчица оказалась хитрее, пряча свою громадину в тени и притворяясь хорошей собачкой. Теперь она воспользовалась шансом, вырвалась из своей хлипкой клетки в рёбрах и проглотила её одним укусом.

И когда Вигга открыла пасть, чтобы закричать, раздался ужасный волчий вой, и когда она попыталась отбиться от этого леса разномастных конечностей, волчьи ужасные когти вырвались из кончиков пальцев, и когда она ощутила ужас, его встретил бездонный волчий голод.

Вигга-Волчица яростно кувыркнулась сквозь цветы, непристойно извиваясь, борясь и сражаясь. Существо било, царапало и тыкало своим легионом конечностей, но Вигга-Волчица поймала их в свои кинжалообразные челюсти, заходясь в кровожадном безумии, ломая кости и разрывая сухожилия, разбрасывая во все стороны изломанные руки и ноги, куски рук и ног. Она схватила его передними когтями, разорвала задними его израненное брюхо, пока оно чавкало и пускало слюни, хватая её своими ртами внутри ртов, царапало, резало и кромсало своими густо посаженными зубами. Она извивалась и рвала его, роя, роя, ибо знала, что если где-то в мире и есть хорошее мясо, то оно должно быть внутри этого полосатого и страшного преступления против бога, и она должна открыть его и посмотреть, какие сокровища оно содержит.

Именно когда она кусала, она поняла свою ошибку. Пока она грызла его голову, масса тела существа сжималась вокруг неё, пока она не оказалась со всех сторон окружённой рогатой, чешуйчатой и меховой плотью. Она вырвалась, когда оно сомкнулось вокруг неё, царапаемая шипами и костями, она выскочила из его лап, как пробка из бутылки, шерсть была скользкой от её крови и крови твари. Она отплясывала, тряслась и выла от стыда.

Остатки рыли землю лапами с фиолетовыми когтями, откидывая почву, разбрасывая дёрн. Из скоплений ноздрей валил пар, глаза человеческие, козьи и змеиные были выпучены. Оно наступало, круша землю огромными копытами, заставляя землю дрожать, а деревья — трястись, пропахивая газоны и обрушивая дождь из листьев, веток и цветов.

Но Вигга-Волчица была не только зубами и яростью, она также была глубокой обидой с ядовитым терпением, и она ускользнула между деревьями, петляя мохнатой спиралью, полосой когтей и липкой крови. Ужас замедлил шаги, выскользнул из-за огромного ствола, покатился и пошатнулся, размахивая конечностями, круша другими, а затем нырнул вслед за Виггой-Волчицей в слишком узкую щель и втиснулся между двумя толстыми стволами, цепляясь за неё всеми своими бесчисленными лапами, воя и дрожа, вены лопались, но чем яростнее оно извивалось, тем сильнее застревало, выбивая кровавую пену, пока старая кора рвала его лоскутную шкуру.

Вигга-Волчица проскользнула под щёлкающими зубами, под его многососковой нижний частью и длинным когтем вспорола ему брюхо. Изнутри хлынула чёрная кровь, полная извивающихся детёнышей, черви размером со змей дёргались и кусали друг друга, у одних были пасти, у других — руки, у третьих — уши, а мать бездумно ревела в гневе на слепое потомство, которое породила, топча и давя их в ярости.

Вигга-Волчица проскользнула под застрявшим врагом, воя о своём триумфе и насмешливо вещая о победе. Остатки завизжали, все руки, ноги и языки тянулись к ней, и ужасно внезапно оно разорвалось пополам, суп из дымящихся внутренностей сочился из разорванного живота, передняя часть рванулась и обхватила её десятками извивающихся конечностей.

Вигга-Волчица кусала, но их было слишком много, они были слишком сильны, и затащили её внутрь, рыдающая, пузырящаяся пасть снова раскрылась, и её, скулящую и воющую, засосало в этот зубастый туннель, чтобы съесть живьём. Какая ирония!

Неудивительно, что она никогда не могла найти хорошее мясо…

Если она и была этим хорошим мясом…

Всё это время.

Бальтазар ворвался в распахнутые двустворчатые двери и юркнул за перила,