Дьяволы - Джо Аберкромби

себя эти разрушительные, самодовольные, сентиментальные бредни. Он был одним из ведущих некромантов Европы, ради всего святого, мастером тайн смерти! Почему одна-единственная смерть так сильно его расстроила?

Он сжал кулаки и втянул в себя солёный воздух. В прошлом он всегда презирал море. Он всегда презирал любые запахи, кроме тяжёлых миазмов кладбища, но его отношение к этому, как и ко многому другому, претерпело радикальную перемену за последние месяцы.

Он был заново созданным человеком, воодушевлённым новой целью! Теперь он понял, что за долгие годы учёбы сам себя умалил. Он ограничивал свой потенциал узкой завистью и стеснёнными амбициями. Но служение Папе — вот парадокс, достойный какого-нибудь античного философа — освободило его от добровольного заточения. Теперь он был готов расти! Мир изобиловал возможностями, и он был полон решимости устремиться вперёд, чтобы воспользоваться ими! Он подошёл к Якобу из Торна, прислонившемуся к поручню корабля с тем самым вечно страдальческим выражением:

— Когда же Её Святейшество поручит нам ещё одно задание?

— Когда ей понадобятся наши таланты, — проворчал древний рыцарь. — Путь обратно в Святой Город займёт как минимум две недели. Может, и три.

— Но не бойтесь! — кардинал Жижка последовала за Бальтазаром по трапу на палубу, а двое дюжих слуг помогали ей с багажом. — Вы будете путешествовать с шиком.

— В самом деле, ваше преосвященство? — спросил Бальтазар.

— Лучшая каюта уже подготовлена.

— Правда? — он и представить себе не мог, что другие, и меньше всего сама глава Земной Курии, так охотно вознаградят его за перемену в сердце. — Тогда, в духе сотрудничества, я хочу поделиться важной информацией! Прошу прощения, что, учитывая события… связанные с Баптистой…— у него перехватило горло. Он ударил себя в грудь и упрямо продолжил. — До сих пор казалось, что момент неподходящий, но это откровение, касающееся леди Северы…

— А, та, которая ускользнула, — сказала Жижка.

— В самом деле, совершенно удивительно…

— Та, которую ты упустил, — сказала Жижка.

Бальтазар неловко откашлялся:

— Полагаю, вы захотите услышать…

— Тогда тебе следует быть как следует одетым, пока ты мне рассказываешь.

Лицо Бальтазара вытянулось, когда старший из двух слуг, которых, как он теперь понял, точнее было бы назвать тюремщиками, с некоторым усилием достал набор мощных железных кандалов с рунами, грубо выбитыми на чёрном металле браслетов. Руны сдерживания и контроля. Путы, призванные помешать колдунам использовать магию. Или, разумеется, магам.

— Руки, — проворчал мужчина.

Бальтазар изо всех сил старался изобразить вялую улыбку:

— В этом нет необходимости.

— Но есть целесообразность, — сказала Жижка.

— Ваше преосвященство, пожалуйста! — Можно мне говорить кратко?

— Ты умеешь говорить кратко?

Бальтазар фальшиво хихикнул. Даже после всех недавних триумфов, казалось, он не мог этого избежать, когда нервничал:

— Я пришёл к глубокому осознанию, ваше преосвященство. Можно сказать, к прозрению! Должен признаться, по пути из Святого Города я трижды пытался — и трижды безуспешно — освободиться от пут Её Святейшества. В последний раз, у группы стоячих камней близ Никшича…

Якоб резко вздохнул, и Бальтазар понял, когда Жижка ещё сильнее прищурилась, что призыв герцогини Ада может не очень понравиться высокопоставленному представителю духовенства:

— Ну, э-э… не будем зацикливаться… на конкретных доказательствах, но я убеждён, что Папа Бенедикта — это и есть второе пришествие Спаситель!

Его признание не вызвало той радости, на которую он надеялся. Жижка глубоко вздохнула и, глядя на Якоба из Торна, приподняла бровь:

— Наш некромант обрёл веру?

— Вера не обязательна, ваше преосвященство! Я — человек разума, и именно разум привёл меня к этому выводу! Меня больше не нужно принуждать служить Её Святейшеству!

— Потому что ты трижды пытался разорвать её связывание и трижды потерпел неудачу.

— Именно! — Якоб снова резко вздохнул. — Ну, нет… не поэтому. — в василисковом взгляде Жижки было что-то такое, что мешало Бальтазару удержаться на плаву. Он встречался с обнажёнными мечами, которые казались ему менее тревожными. — Но потому что… я буду служить ей добровольно. Видите ли, я, возможно, всю жизнь искал предназначение. Миссию. Дело, к которому можно применить свои таланты! — он улыбнулся. Жижка — нет. Он пока не получил никаких доказательств, что она способна на это. — И какая же может быть цель выше, чем служить самой дочери Бога?

Глаза Жижки не сузились ни на йоту:

— Наконец-то, — сказала она, — мы нашли общий язык.

— Я так и знал! — ответил он, улыбаясь шире.

— Молодец. — она помахала тюремщикам. — А теперь отведите его в клетку.

Бальтазар стоял, открыв рот. Старый тюремщик протянул тяжёлые кандалы.

— Руки, — проворчал мужчина.

— Ваше преосвященство, пожалуйста! Клетка действительно не нужна…

— Необходима, целесообразна, удобна. — Жижка нетерпеливо отмахнулась от него, словно даже это было больше, чем он заслуживал. — Не в этом дело. Твоё место — в клетке.

Старший тюремщик защёлкнул браслет на запястье Бальтазара с неумолимым скрежетом замков. Младший бесшумно шагнул вперёд, убедившись, что они надёжно закреплены. Бальтазар уже чувствовал это воздействие. Чувства внезапно притупились, как будто с магической точки зрения его погрузили под воду.

— Ты — еретик, Бальтазар Шам Ивам Дракси, — сказала Жижка. — Тебя рассмотрел, судил и приговорил Небесный трибунал. Ты — призыватель демонов и болтающий с мёртвыми.

— Я действительно должен возразить против болтающего…

— За совершённые тобой преступления — преступления против самого Бога — не может быть искупления, кроме смерти и ада.

Другой браслет с лязгом защёлкнулся, и притупляющее действие усилилось.

— Я думал, Спаситель радуется искуплению грешника… — пробормотал Бальтазар.

— Спаситель может, — сказала Жижка, отворачиваясь. — Но не Она держит тебя на поводке.

Бальтазар издал нечто похожее на вопль отчаяния, когда его с совершенно ненужной силой швырнули на солому, ворота с грохотом захлопнулись за ним, ключи повернулись в нескольких замках, а затем трюм погрузился в почти полную темноту, когда люк захлопнулся.

Не просто клетка, а угнетающе маленькая, выстланная грязной соломой, глубоко в тёмном трюме. «Чтоб их всех!» — прорычал он, ударил кулаком по полу и тут же пожалел об этом, а затем вздрогнул, услышав, как что-то шевельнулось, всмотрелся в густые тени:

— Кто там?

— Всего лишь я, — раздался хрип барона Рикарда. Кажется, когда его глаза привыкли к темноте, Бальтазар заметил слабый блеск пары древних белков.

— И я. — бледные пальцы