Академия Дарклэнд. Клетка - Анна Сергеевна Одувалова

Мой взгляд непроизвольно скользит к темному силуэту пристани вдалеке, где обычно швартуется паром.

— А паром? — спрашиваю я тихо. — Как ты собрался выбраться с острова.

Давид слегка ухмыляется в темноте, я скорее чувствую это, чем вижу.

— Я видел. Сюда пришел частный катер. Маленький, быстрый. Привез чьих-то родителей, наверное.

Холодный комок сжимает горло. Я отвожу взгляд.

— Родители погибшей девушки, — поясняю я, голос становится хлухим — Энси. Ее убили. — Я смотрю прямо на его смутный силуэт. — Ты предлагаешь… украсть чужой водный транспорт? У людей, которые только что потеряли дочь?

Появление Давида здесь, сейчас, в этой ледяной темноте, настолько неожиданно, что я теряюсь. Вот он. Мой спаситель, билет к свободе, стоящий передо мной с теми самыми горящими глазами, которые когда-то заставили мое сердце трепетать. Я так мечтала связать с ним свою жизнь. С того самого момента, как оказалась в Даркленде, я только и ждала, когда он, сильный, надежный, придет и заберет меня отсюда. Избавит от контроля матери, которая отправила меня в ссылку, в отмеску за предательство. Почему же сейчас я стою как вкопанная? Почему медлю? Откуда этот ледяной комок сомнений, сжимающий желудок.

Я до сих пор считаю, что из этого места надо бежать. Особенно после всего, что случилось. Но… я смотрю на Давида, на знакомые черты, которые должны вызывать прилив тепла и надежды. И ничего. Сердце больше не отзывается. Ни трепета, ни радости, ни даже облегчения. Брак с ним я рассматриваю его лишь как возможность сбежать отсюда. Как ключ от замка. Не более.

— Ну что? — говорит Давид, и в его голосе слышится нетерпение, ожидание мгновенного согласия. Рука его все еще держит мою, но мне все сильнее хочется вырваться, что я и делаю, мягко отнимая свою.

— Погоди, — Я его притормаживаю, мои слова звучат тише, чем нужно. Мне нужна пауза. Слишком уж все неожиданно. — На какое время ты договорился со священником? Конкретно?

— На утро, — отзывается Давид, и в его тоне прорывается нетерпение, почти раздражение. — Рано. На рассвете. Все готово.

Я смотрю на его руки, которые он, словно не понимает, куда деть. В тусклом свете, пробивающемся сквозь туман от далеких фонарей академии, вижу, как они дрожат. Легко, почти незаметно. Но дрожат. Да и вообще, он слишком нервный. Словно эта ситуация ему дается тяжелее, чем мне. Боится матери, так наша свадьба лишь позволит мне сбежать из Даркленда, и все. Мать будет нас искать в любом случае.

Я смотрю на Давида и понимаю, что он сильно осунулся с момента нашего знакомства, стал словно ниже ростом и худее. В этой давящей темноте на берегу моря, на богом забытом острове, окутанном туманом и смертью, я не вижу того блистающего молодого мужчину, который когда-то смог сначала очаровать мою мать своей уверенностью и положением, а потом и меня своими обещаниями и вниманием. Передо мной уставший, нервный человек, который слишком на меня давит.

— Тогда… — начинаю я, глотая комок в горле. — Тогда давай встретимся утром? Прямо у причала, перед самым рассветом? — Предлагаю я, понимая с болезненной ясностью, что мне жизненно необходимо немного притормозить. Осмыслить. Убедиться, что я не совершаю еще одну страшную ошибку. Понять, что поступаю правильно. — Если я уйду прямо сейчас… меня могут хватиться. Нам не стоит привлекать внимание к себе раньше времени. Это же логично?

— Нет! — Давид мотает головой резко, почти яростно. Его пальцы снова сжимают мою руку. — Один раз я уже совершил такую ошибку, поверив тебе, что все будет хорошо, что ты придешь! И больше не собираюсь! — Его голос срывается. — Сейчас нам ничего не мешает уйти. Сейчас темно, все спят. А что случится до утра — непонятно. Вдруг, опять что-то помешает! Опять не получится! Я не могу дольше торчать на этом острове!

— А если меня начнут искать? — настаиваю я, пытаясь вырвать руку, но он держит крепко. — Перевернуть остров можно за пару часов. Что если поднимут тревогу! Тогда меня вообще запрут в академии! До утра еще далеко.

— Значит, разбудим священника раньше! — упрямо говорит Давид. В его глазах, едва различимых в темноте, мелькает что-то паническое, почти отчаянное. — Найдем его! Я не упущу тебя снова! — И он хватает меня за руку уже обеими руками, не просто держа, а начинает буквально тащить за собой, прочь от стены, в сторону пристани, туда, где в тумане угадывается темный силуэт катера. Его движения резкие, лишенные прежней уверенности. И я вдруг отчетливо осознаю, что больше не чувствую себя с Давидом в безопасности.

— Давид! Что ты делаешь? — возмущаюсь я, но голос звучит сдавленно, прерывисто. Он не отвечает. Просто упорно тянет меня за собой по тропинке берега, в сторону тускло мерцающих огней маяка и темного причала Пальцы мужчины впиваются в мое запястье, заставляя морщится от боли. Я упираюсь ногами, пытаясь замедлиться.

— Пусти! — уже почти кричу я, страх сменяется гневом. Когда пытаюсь начать вырываться по-настоящему, с силой дергая рукой и набираю в легкие воздуха, чтобы закричать во весь голос, он резко дергает меня на себя. Я теряю равновесие, спотыкаюсь, и в тот же миг он грубо зажимает мне рот рукой. От неожиданности прикусываю губу. Острая боль, и тут же солоноватый привкус крови во рту, смешивающийся со вкусом его кожи. Глаза слезятся от боли и ярости.

Он вообще поехал крышей, что ли? Это не тот Давид, которого я знала. Это кто-то одержимый, опасный. Или знала я его не так хорошо, как думала?

— Дана, — его голос шипит у моего уха, горячий и злой. — Вот в кого ты такая упрямая и взбалмошная? Ей-богу, с твоей матерью было проще договориться! Хотя… — Он фыркает. — Она тоже крови мне попила предостаточно!

Хочу спросить, куда он меня тащит. Но могу только глухо мычать и слабо дергаться в его железной хватке. Давид сильнее, и его решимость пугает. Он неумолимо тащит меня вперед, скоро я понимаю куда. К маленькому катеру, аккуратно пришвартованному у пирса. Тому самому, на котором приехали родители Энси. Мысли путаются, сердце стучит в висках. Что Давид, вообще, задумал? Он собирается просто уплыть? Но у катера же должна быть охрана! Кто-то должен присматривать за дорогой частной собственностью, особенно в таком месте!

И тогда я вижу его. Бесформенное тело, темное пятно на камнях у пирса. Охранник валяется на камнях прямо на подходе к катеру. Не двигается. Мертв или оглушен? Холодный ужас леденит кровь. Значит, Давид предполагал такой исход? Он заранее