Отец. Возродить братство - Евгений Колдаев

грациозно оттолкнулся от туши, прыгнул дальше, рубанул еще раз, но уже не так удачно. Из клинка его меча вылетела с треском молния, прокатившаяся по всему телу монстра, сводя его судорогой. Но тут две стрелы угодили в спину и руку чародея, сбив его с ритма, и головы чудовища не преминули этим воспользоваться. Укус, безуспешная попытка отмахнуться клинком, еще укус – и тело ясноокого, взмыв над речной гладью, разлетелось на две части, плюхнувшиеся в воду. Одна из пастей сразу же нырнула в то место и стала поглощать останки с устрашающим чавканьем.

Это был конец, конец для всех на корабле. Гидра вряд ли пощадит хоть кого-то, это не в ее натуре. А тем более – еще и озлобленная ранами и нуждающаяся в пище, чтобы восполнить свои силы и регенерировать утраченные головы. К тому же, тварь оказалась не одна. За спиной Богдана, на корме, тоже раздались чавкающие звуки, издаваемые пастями монстра. Люди орали, как безумные. Капитан с яростным, но полным ужаса воплем, попытался отдать приказ набрать скорость. Интересно, на что он рассчитывал, если корабль уперся в мель, от которой нужно было оттолкнуться, а не влезать на нее еще сильнее. Они застряли, к тому же в днище образовалась пробоина, через которую трюм заполнялся водой. Утонуть они вряд ли могли, здесь было слишком мелко, но сдвинуть корабль с места уже точно не получится. Единственным шансом было выпрыгивать через правый борт, подальше от гидр и убираться в сторону остроухих. Либо, обойдя монстра на корме, вплавь, вниз по течению. Но команда и охрана оказались слишком деморализованы и не организованы для эффективного принятия решений и сопротивления. Гребцы же не имели возможности выбраться, поскольку были прикованы. Им приходилось лишь умолять, взывать к стражникам и матросам, стенать и поминать высшие силы или бездну.

Удары барабана прекратились, их заменили крики и стоны, шипение и полные ужаса возгласы, мольбы освободить и дать возможность спастись. Стрелы продолжали сыпаться, поражая в основном тех, кто мог сопротивляться, – стражу и членов экипажа.

Безумие заполнило палубу, корабль заливало кровью. Прикованные люди не хотели умирать просто так, не имея шанса на спасение. Они рвались, стенали, без возможности повернуться, освободиться, уплыть и стали безвольными заложниками творящегося.

В этот момент Богдан заточенным каленым гвоздем продолжал свою работу. Он осознавал, что вряд ли кому-то сейчас до него есть дело. Ясноокий, единственный, кто мог бы хладнокровно действовать в такой ситуации и что-то предпринять, скорее всего, мертв. Кто знает колдунов? Но когда тебя разрывают на несколько частей и проглатывают их, вряд ли даже самый могучий маг сможет собрать себя заново. Пасти гидры пока что рвали тех, кто занимал соседний борт. Богдану повезло, он сидел справа, и это дало ему несколько необходимых для освобождения мгновений. Будь он слева, скорее всего, все было бы уже кончено. Или ему пришлось бы в разы быстрее рвать цепь, ломая кости и растягивая жилы, выбивая суставы, чтобы любой ценой спастись от зубастых пастей.

Вторая гидра, которую Богдан не видел, поскольку сидел спиной, заканчивала с теми, кто был на корме. Та, что напала на левый борт, понемногу заваливала корабль на себя, намереваясь приняться за тех людей, что еще оставались там, а потом добраться и до правого борта. Нужно было торопиться.

Единственный стоящий на носу арбалетчик был в полном безумии. Лишившись шлема, трясущимися руками раз за разом он разряжал свое оружие в шеи и пасти находящегося рядом монстра. Но толку от этого было мало. Гидра почти не боится колющих ран. Надо всадить в нее кучу болтов, чтобы убить. Или целиться в глаза и пасти, поджигать стрелы, что повысит их эффективность. Но эти люди, явно никогда не имевшие дела с такими тварями, не знали этого. В итоге погибли почти все, кто мог сражаться, остался один, стрелявший без разбора. А тело монстра принимало болты в себя. Регенерировать ей будет сложнее. Все же это не удар копья или резаная рана. Инородный предмет в теле, который еще нужно вытащить. Но извивающиеся шеи справятся с этим, а пищи – для восстановления сил и залечивания ран – здесь много. Что же до боли, то она не отпугивала, а злила бестию и вызывала у нее желание сожрать еще больше людей.

Белооперенная стрела прекратила страдания выпустившего очередной болт арбалетчика. Он схватился за горло, кровь пошла ртом, оружие шлепнулось в воду, а парень осел, захлебываясь и умирая.

Корабль кренился все сильнее и сильнее. Чуна с круглыми от ужаса глазами воззрился на Богдана, продолжая что-то бормотать, а тот все ковырял крепление в надежде как можно быстрее освободить себя. Кандалы не поддавались, а руки после пыток еще не до конца зажили. Наконец-то он понял, что ждать больше нельзя. Еще немного – и гидры заинтересуются его соседями и им самим. Мышцы напряглись, он заорал, пробуждая в себе злобу, ярость и боевой азарт. На этот раз сталь, поврежденная ударами, поддалась. Все же ее крепления были не столь прочны, а палуба источена воздействием воды и ветра.

С остатками цепей в руках и кандалами на ногах Богдан распрямился, увидев падение последнего арбалетчика, схватившегося за белооперенную стрелу в горле. Он осмотрел мельком творящееся на корабле безумие, молча кинул гвоздь своему напарнику, развернулся и, набрав полную грудь воздуха, прыгнул в прохладную воду, пытаясь в прыжке преодолеть как можно большее расстояние до спасительных деревьев.

Цепи сразу потянули ко дну, но он знал, что должен доплыть. Такую возможность нельзя было упустить. Усиленные толчки, попытки сделать гребок, оттолкнуться ногами. На мгновение он вырвался из водной стихии, вдохнул. Вновь погружение, еще пара-тройка неуклюжих гребков, рывок, еще один глоток воздуха. Он пытался двигаться словно уж, извиваясь телом, толкался, слаженно подгребал руками и дергал ногами, не впадая в панику. Не привыкать – ему уже приходилось тонуть в доспехах, и вот тогда было по-настоящему тяжело, хотя и не были частично скованы руки и ноги. Тогда он чуть было не погиб, но каким-то чудом справился, выбрался на берег. А цепи – это лишь помеха, не может же быть все гладко. Нужно как-то извиваться и доплыть до берега. Легкие рвались от нехватки воздуха, двигаться достаточно для совершения гребков не получалось. Он тонул, отплыв немного от корабля, но не добравшись до берега. Слишком далеко, такими темпами не доплыть, кандалы тянут вниз, не дают сделать нормальных движений, сковывают. Эта промашка могла стоить жизни.

Глава