Отец. Возродить братство - Евгений Колдаев

Лица слушателей посерьезнели. Сказанное действительно настораживало и пугало.

– Дела… – прогудел стоящий слева Торба, первым пришедший в себя от таких откровений.

– Нож мне в бок, теперь кое-что сходится, – лицо Злого скривилось, и он сплюнул.

– Да что там сходиться у тебя может? – проговорил, смотря на него, Хромой, который до этого лишь тихо слушал. И Злой промолчал в ответ, не стал устраивать перебранку, что было на него не похоже. А тот продолжил:

– Ты детей не имел, не терял. А здесь дело такое, сложное, отцовское. Давай, Богдан, по порядку. – Грустные глаза товарища смотрели на отца, потерявшего дочь, и тому показалось, что в них виднеется некое сопереживание. – Рассказывай дальше, что да как. Мы ж тут все свои. Забрали ее?

– Не знаю...

После короткой паузы он откровенно поведал все, что произошло с того самого злополучного утра, когда они с Росенией в лес отправились. Все, без утайки, от начала и до конца. И про поход, и про танец, и про убийство, и, само собой, про то, что потом было. Отправка родных, арест, застенки, пытки, поход на веслах.

Товарищи не перебивали, слушали. Мелкий тихо бранился, так, чтобы Бугай на него не отвлекался. Видимо, ситуация не располагала к тому, чтобы в обычной своей манере подшучивать над ней. Злой пару раз сплюнул и крепко выругался, когда дело до рассказа о пытках дошло. Болтун, как обычно, молчал. Хромой по-настоящему сокрушался в самые тяжелые моменты истории, качая головой. Остальные слушали с толикой понимания и негодования.

– Ладно, – промолвил Торба, когда рассказ завершился. – Тяжела история, но в дорогу пора. Пойдем пешком, хватит бегать.

Они брели через лес, вновь молча. На этот раз каждый из товарищей осмысливал и переваривал услышанное от Богдана. Что думали они, пробираясь через деревья, оставалось загадкой.

Темнело. До ночи времени было еще достаточно много, но в лесу сумерки наступали всегда быстро. До дороги они так и не дошли. Злой ворчал на Левшу, тот ругался в ответ, говоря, что раз все тут такие умные, вели бы отряд сами. Остальные смотрели по сторонам и выискивали место для ночлега.

Наконец, стали лагерем. Несколько крупных упавших сосен, ложбинка, чуть поодаль – ручеек. Они через него перешли недавно и воды набрали. Валежника много, костер замаскировать довольно просто, издали не увидишь.

– Ну, здесь и встанем, – Торба первым скинул свой рюкзак.

Лагерь разбивали быстро, уверенно, по наработанной схеме. Через считаные минуты по центру в небольшой яме, вырытой несколькими ударами лопаты, тлел костерок. Рядом разместилась тренога с костровой цепью и парой котелков – для каши и для воды. Еще через некоторое время прочие приготовления – ужин, дрова и несколько ловушек вокруг, больше сигнальных, чем опасных для незваных гостей – были закончены, и товарищи расселись у огня. Палить высокое, жаркое пламя смысла не было, вечер выдался теплый, ночь обещала быть тоже не промозглой. Еду готовили на горячих углях, а огонь мог привлечь ненужное внимание. Зверей отпугнет небольшое пламя и запах дыма. Злой, Левша и Торба наконец-то сошлись во мнении, что до дороги им осталось всего ничего, буквально три-четыре сотни шагов. И утром, после сна, они, наконец, выйдут на этот ориентир. А что дальше? Богдан пока этого не понимал.

Ему хотелось поговорить с товарищами. Свою историю он поведал, но не получил от них рассказа о том, как все они собрались, как решились на такой отважный и дерзкий поступок – его спасение. И что все они думают по поводу его беды, его дочери, а также о том, что нарушили закон не один раз и погубили больше полусотни жизней, спасая лишь одну? Какой у них план, куда идут и что собираются делать дальше? Все это волновало Богдана. И сейчас, когда переход наконец-то завершен, и они обосновались на ночной привал, он рассчитывал услышать ответы.

Торба, как было раньше у них заведено, занимался готовкой. В отличие от той стряпни, что получалась у остальных, его еда действительно удавалась вкусной

– Ну, я вам свою беду рассказал, – Богдан сел на бревно и начал разговор. – Ваша очередь. Как вы решили меня вытаскивать? И дальше-то кто что думает делать?

– Обижаешь, Бугай, прямо по сердцу режешь, – проворчал Злой. – Мы же все друг за друга горой. Спиной к спине стояли за Союз когда-то.

– Зад к заду, – хихикнул Мелкий, но, увидев недобрый взгляд говорящего, притих, а тот продолжил:

– Что раньше, что сейчас. Как иначе, браток?

Он посмотрел в глаза Богдану, и тот понял, что Злой говорит совершенно искренне и считает, что так бы поступил каждый. Это довольно больно кольнуло, поскольку сам Бугай сомневался, что вот так бросил бы семью, дочку, супругу, дом, службу и понесся, сломя голову, нарушать законы Союза, убивая десятки людей. Может, конечно, и рванул бы, но... Бездна его знает…

– Злой нас всех и собрал, – Мелкому все же не терпелось влезть в разговор. – Как ягодки, в один туесок. И сам видишь, что вышло. Неплохое такое, забористое варево. Убийственное, я бы сказал.

Вадим при этих словах лишь усмехнулся, ощерив зубы.

– А что Князь?

– О, браток, Славомир Борынич наш – молодец. Ты не смотри, что его нет с нами тут. Мысленно он здесь, – Злой с настоящим звериным оскалом хлопнул себя по груди, там, где сердце, и рассмеялся.

Торба, завершивший готовку, подключился к диалогу, осадив весельчаков:

– Как бы там ни было, а он нам помог, знатно пособил. Ты представь да подумай, Богдан, как славный наш и важный Славомир исчезнет на пару недель из родного дома. Бросит все дела? Перестанет встречаться с людьми деловыми да известными, богатыми да умными? У него же дел этих, рабочих, куча.

Он помолчал, глядя на Злого и Мелкого, те недобро ухмылялись в ответ. Потом продолжил:

– И это не шутки, други. Сразу бы вопросов было много и внимания, как к девице-красавице на выданье. Да еще сказал наш Князь, что первенец у него скоро будет. Дело важное, не до блуждания по лесам. Сам лучше меня понимаешь.

– О! – поднял брови Богдан. Новость действительно была хорошей, странно, что узнал о ней он только сейчас. Видно их братство действительно слишком редко собиралось в последнее время.

– Так