Отец. Возродить братство - Евгений Колдаев

Следующий раз, когда он с огромным трудом вырвался из воды, осознавая, что до берега еще далеко, рядом раздался плеск. Это шлепнулась стрела, к которой была привязана веревка. Он ухватился за нее. Его потянули.

«Спасен!» – билась в голове единственная мысль.

Скоро, даже слишком – ему казалось, что берег дальше – ноги ощутили илистое дно. Богдан оттолкнулся, быстро продвигаясь вперед по воде, поднялся на колени. Его вырвало, он закашлялся, пытаясь вдохнуть, набрать воздуха в грудь. Вода текла из носа и рта, но он приходил в себя и начал осознавать, что надо убираться вглубь зарослей на берегу, а не оставаться здесь, на открытом месте. То, что происходило сзади, на корабле, не имело для него большого значения.

«Стоила ли столько моя жизнь? – пронеслась у него в голове мысль. – Ведь если бы не я, все они, там, на корабле, скорее всего, остались бы живы».

Живой – это главное. Судьба Чуны? Но он не мог его выручить, не имел никакой возможности. Остальные? Душегубы, воры и казнокрады, темных дел мастера, обманщики и контрабандисты. Их жизни и так завершились бы на каторге, раньше или позже. В тяжелом труде и ужасных условиях существования.

Команда и стража? Все они пали от гидр и белооперенных стрел. Эти – на его счету, на его совести.

Бугай покачал головой, осознавая, что все, оставшееся за спиной, – давящая цена его свободы. Ужасная, кровавая, дикая, которую решили заплатить его спасители. Кто? У него были некоторые соображения на этот счет. Но зачем гадать, если через пару мгновений все увидишь своими глазами?

Богдан, шатаясь, побрел вперед, через заросли, держа в руках веревку. Цепи мешали быстрому перемещению. Пару раз он неудачно спотыкался и падал, но тут же вставал и рвался вперед. Над головой просвистело еще несколько стрел. Туда, где тонул корабль, гребцов которого пожирали гидры. На этот раз стрелы несли пламя.

– Стой, – раздался резкий, но негромкий голос из листвы, откуда-то сверху.

Богдан остановился, шлепнулся на траву, звякнув цепями, и улыбнулся, уставившись на крону дерева. Он был чертовски рад услышать знакомые интонации. Пожалуй, только один голос обрадовал бы его сильнее – голос Росенки.

– Злой, ты? – прохрипел он в ответ.

– А кто же еще, браток? – раздался смешок.

Худощавый, жилистый мужчина с луком в руке спрыгнул с дерева, где было устроено «воронье гнездо» для засады. Лучник чуть горбился, а на лице играла самодовольная усмешка. В зеленой одежде с черными и коричневыми вставками его сложно было заметить в густой прибрежной зелени. А прилаженные к легкому дублету небольшие ветви с зеленой листвой улучшали эффект маскировки.

– О, брат, да ты в железе, – он хлопнул Богдана по плечу.

– Вас здесь много?

– Увидишь, браток, увидишь, – усмехнулся Злой, отстраняясь. – Бездна, как я рад тебя видеть. – С этими словами старый товарищ ощерился, потом цыкнул зубом, сплевывая.

– Ты же понимаешь, что твоя радость – ничто по сравнению с моей. Вы меня вытащили из такого дерьма, парни!

Богдан подумывал добавить: «И такой ценой!», но в последний момент промолчал.

– Еще бы, – Злой вновь хлопнул Богдана по плечу. – Пошли, браток, снимем с тебя эту железную дрянь.

Он вновь усмехнулся и повлек спасенного за собой, еще глубже в заросли. Остановился, оглянулся.

– Да ты, браток, тут пропахал целую просеку! Бугай! Нож тебе в печень... Ладно, вернусь, приберу здесь, следы сокрою. Думаю через день, может, два, тут будут искать выживших, надо замести, почистить, чтобы никто не понял ничего, – с этими словами он сплюнул и устремился вперед.

Из воды торчали дымящиеся остовы корабля, камыш на той стороне реки тоже догорал. Гидры, закончив пиршество, ушли вниз по течению. Этот затон теперь, видимо, стал непригоден для их проживания и кормежки. Зато они насытились вдосталь и могли перебраться в какое-то менее оживленное место, чем и занялись.

Злой вместе с Мелким отправились к реке – прикрывать и приводить в первозданный вид то место, где ломился к берегу Бугай. Потом они достали из воды пару изодранных тел, на скорую руку подвесили их на ветвях склонившихся к воде деревьев, вспороли им животы, вываливая внутренности наружу. Для пущей наглядности воткнули по паре белооперенных стрел в глазницы. Делалось это для того, чтобы спихнуть на эльфов все это беззаконие с кораблем, принадлежавшим Союзу, и непосредственно городу Кракону. Обманет ли это яснооких? Кто знает их чертову магию. Но если сюда доберется обычный разъезд стражи или какой-то аристократ с малой дружиной, то их это вполне одурачит.

Богдан все это время сидел в небольшом походном лагере, под сенью деревьев и среди зарослей. Ждал. Цепи с него пока что не снимали. Торба, самый их опытный мастеровой, рукастый до всех дел ремесленных, должен был присоединиться к отряду в ближайшее время. Его как худшего из всех стрелков отправили на тот берег жечь камыш. Товарищи подозревали, что там, в этой непроходимой болотине, обитает некая живность, но чтобы пара гидр, это им несказанно повезло.

Вообще плана, как стало ясно из короткого монолога Злого, было два. Либо, если Богдан сидит на левом борту, а значит, слишком близко к зарослям на резком повороте реки, – столкнуть по течению пару горящих плотов, а потом атаковать стрелами. Либо, как это и вышло, – поджечь камыш, отвлечь внимание и напасть.

На дно близ зарослей, где имелась мель, было погружено несколько здоровенных коряг, связанных веревками, чтобы те препятствовали проходу судна. И опять же им здесь сопутствовала удача, видимо, корабль наткнулся на самую крупную из коряг, расположенную на небольшом мелководье в изгибе.

Также оказалось, и это достаточно сильно взволновало Богдана, что его товарищи на самом деле наткнулись на небольшой отряд остроухих. Видимо, разведывательную группу, которая заняла отличное место на изгибе реки, чтобы наблюдать за судами. Отсюда и пополнили запас белооперенных стрел.

С начала весны, уже несколько месяцев, в окрестностях Кракона поговаривали о грядущей войне, и с каждым днем слухов становилось все больше. Видимо, все эти разговоры и мысли строились не на пустом месте, и вот такие небольшие отряды ушастых все чаще попадались в приграничных землях Союза.

Грядущая война пугала Богдана и в то же время радовала. С одной стороны — кровь, боль и ужасы. Всего этого ветеран насмотрелся в