Отец. Возродить братство - Евгений Колдаев

class="p1">Князь и Злой через разных людей узнали, что Богдан осужден. За что и почему, доходчиво никто не объяснял. Вроде как за душегубство и предательство законов Союза. Жена заключенного с дочкой пропали, и с того дня от них вестей никаких не было. Никто не видел их ни живыми, ни мертвыми. Попытки их найти закончились фактически ничем. Пара людей из порта говорили о том, что вроде бы садились они на корабль, но верить им особого резона не было. Слишком сильно от них разило перегаром да тухлой рыбой, и уж очень настырно просили эти господа за слова свои монетку на лечение.

И тогда они втроем – Князь, Злой и Торба – решили, что надо Богдана выручать. Как? Попробовали взятку дать, да оказалось, что не все так просто. Что люди, стоящие за арестом их товарища, очень высокопоставленные, и их связи ведут непосредственно к городскому чародею и самым известным краконским аристократам. К старым, могущественным родам, имеющим немалое влияние. Это удивляло и беспокоило еще сильнее, но ситуацию с подкупом удалось свести к простой формальности.

Обставлено дело в итоге было довольно обыденно. Вот, мол, почтенные стражники, наш знакомый, негодяй такой, в беду попал. Можно ли как-то помочь ему, искупить звонкой монетой прегрешения его перед городом? На это последовал жесткий ответ: «Нет!». И тогда созрел совершенно безумный план по спасению товарища.

Князь – известный деловой человек со связями в разных гильдиях, вдобавок к этому из молодой аристократии, которая проявила и зарекомендовала себя во время последних междоусобных войн. Конфликты эти завершились полтора десятилетия назад и повлекли за собой несколько лет хаоса. Славомир Борынич из рода всего в пару поколений, дед его выслужился и получил титул.

Чтобы не привлекать внимания, Князь отбыл из Кракона к себе в загородное поместье. Торжественно, в сопровождении личной охраны и слуг. Отправился так, чтобы только слепой мог не увидеть это. Этим он постарался максимально отвести от себя какие-то подозрения в сговоре со своими старыми сослуживцами. До отъезда, в присутствии третьих лиц, славный Славомир имел разговор с торговцем кожаными вещами Горыней, публично пригласив его в ближайшее время, по старой памяти боевой юности, к себе в поместье по случаю скорого рождения первенца. А также просил передать приглашения всем своим старым товарищам по службе.

Дальше Злой пропал для всех, пустив слухи, что его работодатель задолжал немалую сумму поставщикам кожи, что дела идут у него совсем паршиво, что вложился он в некую доходную на словах авантюру, да прогорело все. Поползли слухи, что самого Злого порешили в канаве, то ли за некие любовные хождения к замужним женщинам, то ли за долги нанимателя. Кто там разберет.

Но на самом деле Злой, под предлогом передачи приглашений на рождение первенца, отправился собирать всех. А Горыня, подключив связи и возможности, по бросовой цене распродал товар. Уходить из Кракона он планировал насовсем, ведь то, что они затевали, было отчаянным преступлением, и все имущество стоило перевести в более легкие и переносимые активы – золото и драгоценные камни. Продал столько, сколько успел за несколько дней, по себестоимости, даже дешевле, предлагая товар постоянным клиентам и конкурентам, и те соглашались. Затем ночью в лавке Горыни произошел пожар, и с тех пор в городе его больше не видели. Поговаривали, что угорел он той ночью.

Но дело обстояло совсем иначе.

Мелкого вытащить было проще некуда, он от скуки сходил с ума на мясном рынке. Семьей обзавестись не удосужился, на месте ничего не держало. Мать умерла, а о старике-отце могли позаботиться многочисленные родственники, его братья и сестры, ведь уже десять лет они отлынивали от этого, сваливая большинство обязанностей на него. Разделка мяса ему осточертела, как и пресловутая родня, и ничто, по большому счету, не держало его в Краконе. В один прекрасный день вместо него в лавку торговать мясом пришел двоюродный или троюродный брат.

Болтун также был рад пойти со Злым. Он уже совершенно отчаялся и воспринял предложение с воодушевлением. Работы последнее время было мало, как и денег. Жены у него не было, детей тоже. Не держало ничто. Да и откуда у разнорабочего взяться супруге? Ведь женщины любят достаток, а мужчина, перебивающийся мелкими непостоянными заработками и влачащий жалкое существование, с трудом оплачивая ночлежку и простецкую еду, – это далеко не лучшая партия.

Проныра, клерк при крупной ростовщической конторе, поначалу послал Злого куда подальше, назвав безумцем и обвинив в преступной затее. Он был погружен в свою работу. Но Злой напомнил ему о старых долгах, обидах, братстве и о том, что стоит подставлять плечо товарищу. А также намекнул на то, что возясь здесь с деньгами, он их только видит, но не может потратить на себя, и занимается самообманом, надеясь разбогатеть. Пристыженный, тот чертыхнулся, вспомнил бездну, богов и прочие нечестивые дела, попросил время на завершение кое-каких дел, и уже вечером присоединился к ним. Жена от него давно ушла, лет семь как, забрав ребенка, подалась куда-то на север. Обвинила его в излишней домовитости, жадности и нежелании тратить деньги на жизнь. Так что Проныре, по большому счету, оказалось нечего терять, кроме рутинной работы.

Хромой, по словам Злого, как ждал его, хотя сам это отрицал. Он слушал, не перебивал, а когда услышал все, кивнул, хлопнул Злого по плечу и лишь спросил, где и когда назначена встреча. Явился собранный, в срок, без опоздания.

И вот весь их новоявленный отряд встретился недалеко от приречного городка Истры, что восточнее Кракона. В дело вступил Левша, бывший там человеком далеко не последним. Служил в муниципалитете, занимался картами местности и слежкой за путями сообщения. Ввиду особенностей работы он имел знакомство с некими важными людьми, а также доступ к бумагам. Левша, которого Злой убедил присоединиться к отряду, разузнал о кораблях каторжан. Ему удалось, хоть и не без труда, выяснить, когда будет следующая отправка.

Товарищи прикинули шансы нападения на закрытый док. После изучения сведений им пришлось отказаться от штурма. Действовать в городе, даже ночью, значило привлечь слишком много внимания. Истра, конечно, не Кракон. Но там тоже имелись ясноокие и немалый контингент стражи. Тогда Левша, последний еще не сорвавшийся с места товарищ, наорал на начальника и обвинил того во взятках и распутстве. В муниципалитетах это достаточно известно и не поощряется. Но повышать голос и клеветать на руководство – дело последнее. После этого Левша бежал от суровой кары за ложные обвинения и исчез в неизвестном направлении. Хотя поговаривали, что