Пленница ледяного герцога - Наталья Варварова

демонов (трех герцогов и владыку). Видимо, на выбор. Лично у меня, это утверждение вызывало вопросы. Почему настолько могучий ангел готовился к войне, а не вышел на бой против правителей Бездны в одиночку?

Факт оставался фактом. Пресветлые верили в Азазеля безоговорочно. Драться с ним во время дуэлей противники не пытались и, судя по свидетельствам, которые я прочла в библиотеке, покорно насаживались на его мечи. И вот на балу аристократам Чертогов пообещали явить женщину, достойную их принцепса.

Мне полагалось выучить язык. А ведь до бала оставалась неделя! Кроме того, на нем новоявленная госпожа Дома танцевала два танца — индивидуальный, который выражал бы суть ее магии и характера, и совместный с супругом. Там речь шла о чувстве, которое их объединяет. Страсть ли, взаимное уважение, готовность объединить территории или подарить Чертогам и Дому талантливых ребятишек… Да я за голову хваталась, когда представляла, что мы с Азазелем для них изобразим.

Самуэль был непробиваем. Вариант, что я непременно опозорю его господина, он рассматривать отказался.

— Вы же овладели единым языком, а он сложный, — качал головой Крысюк.

На Мидиусе сложилась двуязычная среда, я практиковалась на нем с детских лет — эти аргументы он проигнорировал. Танцы тоже не стал принимать во внимание.

— Вы преодолели самую крепкую защиту во вселенной, когда проникли в здание сената. То есть ваше сердце и душа звучали на одной волне с нашим эфиром. Вы услышите музыку и последуете за ней. Ничего не бойтесь, — твердил этот упрямец.

Что я могла ему возразить? Что у них не Древо жизни, а дерево-интриган, которое таким образом решило поощрить сыночка и разбудить в нем уснувшие эмоции…

Тем не менее, по всем трем вопросам я не была предоставлена самой себе. Утро начиналось с проекций, созданных голограммерами. Меня словно помещали в другое пространство: обычно дело происходило на Мидиусе. Я оказывалась в гостях или в светском салоне, но вместо единого все использовали язык пресветлых, а в мыслях у меня все фразы звучали на двух языках одновременно.

Так продолжалось пару часов до наступления завтрака. Потом мы с Самуэлем разучивали парный танец. Отдача от него получалась ровно такая же, как если бы я танцевала одна. При этом технически он не совершал ни одной ошибки. Ни единого неловкого жеста.

После парного мы снова возвращались к «языковым» голограммам. На них старикан гонял меня еще часа три. Ближе к вечеру наступали блаженные часы ничегонеделания. Вернее, я раз за разом смотрела, как передо мной кружились холодные и безупречные монны, иногда превращая руки в мечи и угрожающе рубя воздух.

Слуга Азазеля полагал, что таким образом я получу хотя бы примерное представление, как выглядит индивидуальный танец. Репетировать его возможности не было. Никто не знал заранее, что за музыка зазвучит в зале. Она сложится из настроения нескольких сотен присутствующих, из погоды над нашими головами (во время бала потолок останется открытым всем ветрам), из моего настроя наконец.

Впрочем, иногда, тайком от Самуэля, я вертелась перед зеркалом и выкручивала разные па в полной тишине. Это меня успокаивало, а Аза забавляло. В такие минуты он подходил ближе и тыкал носом мне в колени. Напоминал, что есть более важные вещи, чем прыжки и ужимки.

Прибавить сюда, что, кроме искусства танцев и языка этого мира, я еще, как губка, впитывала в себя сведения о его истории и культуре… Но и этого мало. Каждая супруга приличного архонта принимала на себя и социальные обязательства. Так как разгонять тучи или сводить к минимуму поселившуюся в крови заразу я не умела, то Азазель предложил повесить на меня обязанности по поддержанию энергии в его хранилище камней.

Заходя туда, я каждый раз вздрагивала. Боялась, что услышу характерное покашливание Анри. Я больше не понимала, как реагировать, если при нашей с ним встрече появится герцог..

В эти дни Аз стал моей палочкой-выручалочкой. За окном с утра и до вечера барабанил дождь. Я могла завалиться на барса сразу после обеда. Притвориться, что сплю или и, правда, уснуть.

— Что за госпожа, — ворчал Самуэль. — Я вам говорил, что склонность к упорному труду также выделяет Фиолетовых среди всех остальных.

Глава 39. Камни и девушка

Где-то на четвертый день я разобралась, по какому принципу кристаллы попадали в хранилище. Если пресветлое семейство ослабевало настолько, что больше не обеспечивало безопасность своему сокровищу, то камень перемещался сюда сам. Когда проблем у семьи не было, то здесь находился его двойник.

В результате эту двухступенчатую систему еще никому не удавалось взломать. Причем в критический момент, когда возникал риск, что энергия будет насильно изъята из камня, двойник из коллекции Азазеля превращался в оригинал. Вуаля! Неприятель во многих милях отсюда, на атакованной вилле, уничтожал стекляшку, а родовой камень оставался цел.

Конечно, не все так радужно. Я с самого начала ощущала в хранилище дополнительный фон, как будто излучение шло не только с полок, но и снизу. Пробовала поискать лестницу вниз — безрезультатно. Самуэль лишь делал большие глаза, а вот Аз, который пришел напомнить, что скоро обед, помог сразу же.

Он подцепил лапой одну из моих сандалий и потянул вниз. Я чуть не вскрикнула, когда нога пошла прямо сквозь пол. Так я и обнаружила еще одну параллельную комнату. Причем пропускала она одну меня, а оба помощника оставались в основном помещении.

Грустное это было зрелище — призрачные шкатулки с призрачными кристаллами. Их семьи ушли туда, откуда не вернуться. Никто веками не брал их в руки. Некому больше сесть у камина и, поглаживая камень, смотреть на плывущие по небу бесконечные облака. Я решила спросить у Азазеля, можно ли прикасаться к этим камням и включать их в общий энергообмен. Что-то подсказывало, что самоуправство может обернуться катастрофой.

Впрочем, общий принцип теперь понятен. К цитадели Азазеля врагу не подобраться — за исключением тех моментов, когда являются по мою душу, — поэтому герцог берег все родовые камни сразу. И те, у которых были защитники, и те, чьи семьи ослабли или и вовсе перестали существовать. Скрытая в камнях энергия могла использоваться только властителями Чертогов, а также самими владельцами. Даже в призрачном состоянии эти камни поддерживали Дом, к которому ранее принадлежала их семья.

— Почему такой кислый вид? Не грусти, Фелли, — Крысюк вбил себе в голову, что у нас с Азазелем будут дети, и не мне одной необходимо погружаться в особенности другой расы. Теперь он изучал диалект единого, распространенный на Мидиусе, и разговаривал,