Лесная ведьма - Ульяна Каршева

Но вот толпа возопила громче – и на свободное место в кольце между камнем и окружившими его людьми вышел богато одетый мужчина, с выправкой солидного и знающего себе цену. За ним – явные воины, возможно – его охрана. Как ни всматривалась в него ведьма, так и не смогла с уверенностью определить: ещё один шаман? Или вождь племени?

- Вождь, - проговорил Мстислав, то ли отвечая на её мысленный вопрос, то ли сразу объясняя.

Тем временем шаманы замерли на своих местах, у «столешницы», а вождь обернулся к толпе и взмахнул рукой.

Толпа снова взревела, заглушая возмущённое блеяние двух огромных козлов, которых, предупредительно связанных, потащили за верёвки – каждого по четыре мужчины, и то с трудом.

Разглядев животных, Мирна инстинктивно прижалась к Мстиславу. Понимая её состояние, маг и сам обнял её, утешая без слов.

Первый козёл отличался тем, что был не просто крупным, с величественными рожищами. Нет, главным в нём было, что чуть ли не на его плече пялила выпученные глаза на всех подряд вторая голова – поменьше, но орущая не слабее.

У второго животного рога располагались не только на голове, но и на затылке.

Когда ведьму передёрнуло от жути, маг только вздохнул.

Обоих животных направили к шаманам.

И вот тут-то угрюмый Айас сбросил плащ и принялся за такой дикий танец, что заворожил не только толпу своих соплеменников, но и оказавшихся внутри его памяти мага и ведьму. Младший шаман пытался сплясать то же самое, но, как ни странно, на этот раз все взоры присутствующих были устремлены на старшего.

Более того… Козлов этот танец будто напрочь заколдовал, и оба медленно, не обращая внимания на дёргающих их мужчин, пошли именно к левой части капища, именно к Айасу… Саман пробовал переиграть происходящее, яростнее замахав руками, но животные будто вовсе не видели его. Не опуская морд (всех трёх!), они шагали к Айасу, как на привязи от него.

Когда оба козла приблизились к «столешнице» капища, шаманы отвернулись от них и воздели руки перед пламенем, которое всё так же лениво время от времени выстреливало вверх, едва-едва касаясь верхушки камня, священного для нелюдей.

Пока они там что-то говорили – заклинания, может? – Мстислав задумчиво сказал в макушку ведьмы:

- Я-то сначала думал, что животные выбраны произвольно. Но они выбраны по признаку двойного уродства. Жертва именно двойному камню?

- Я смотрела на камень, на ту «столешницу», - подняв голову, чтобы он услышал её негромкое высказывание, заговорила было Мирна – и её тут же пронзило волной мурашек, когда губы Мстислава, склонившегося к ней услышать её, нечаянно проехались по её голове. – На нём… следов нет.

- Каких следов?

От прикосновения мага Мирна вновь стала косноязычной. Пришлось добавить:

- Нет следов крови. Я думала – их зарежут. Но с ними делают что-то иное…

- Сжигают? – предположил Мстислав, глядя вперёд. И вздохнул: – Дикари всё-таки.

Ведьма поёжилась. Не хотелось бы следить за таким зрелищем.

Но вот двух козлов с огромным трудом развели так, чтобы они встали – каждый перед одним шаманом. Огонь за спинами Айаса и Самана, между тем, вспыхнул яростнее. Оба повернулись к притихшей толпе одновременно – и одновременно же подняли руки, резко затем опустив их, будто указывая на жертвенных животных.

До сих пор Мстислав никак не проявлял своих чувств. Однако при виде того зрелища, что предстало перед глазами их обоих, он неожиданно болезненно сжал руку Мирны. А ведьма, откровенно открыв рот, глазела на происходящее и качала головой: нет, такого быть не может!

А два шамана стали передаточным звеном от пламени, которое летело через их вытянутые руки, суживаясь на пальцах и тут же взлетая от них к рогам козлов, которые замерли статуями… Их рога светились так, словно их постепенно заполняло то самое пламя, и с каждой секундой огонь на козлиных рогах из бледного расцветал всё ярче.

- Что? Что они делают?! – закричала Мирна.

- Переправляют огонь в животных, - растерянно ответил Мстислав, лицо которого отражало огромную степень изумления.

Впрочем, эта часть ритуала продолжалась довольно долго, так что маг и ведьма успели успокоиться и наблюдать уже профессионально.

Животных не убили, не сожгли.

Пока огонь продолжал вливаться в их рога, мужчины, сторожившие козлов, по одной, не сразу снимали с них верёвки, оставив под конец только одну, за которую удобно хвататься и вести животное… на пастбище, например.

И ещё Мирна машинально, уже зная о соперничестве братьев на поприще шаманства, отметила: Саман посылал огонь «своему» животному гораздо слабее. И ведьма гадала, видят ли нелюди это – его слабость, как шамана. Или видят, но считают, что это не слабость, а неопытность? А то и прощают – за то, что Саман здоровее брата?

Козлов их сопровождающие уводили не спеша.

Животные шли медленно, но не потому, что их не подгоняли, а потому, что покачивались, словно нажрались от пуза. Шли, покачиваясь от той тяжести, которая была видна в их разбухших телах даже невооружённым глазом. И ведьма машинально качала головой, глядя на них и поражаясь: неужели их туши отяжелели из-за огня внутри?

…Они открыли глаза одновременно.

Как стояли «там», так лежали и «здесь»: Мстислав прижимал ведьму к себе и смотрел в дощатый потолок…

- Мы ничего не узнали… - прошептала Мирна.

- Ты плохо знаешь магию, - ответил он ей в волосы. – Магия может быть разнообразной. А ещё маги, изучающие магические силы, умеют отличать один тип силы от другого. Те животные… Они уродливы из-за того же огня в прошлом. И сейчас, пока мы с тобой смотрели на этот ритуал, они стали вместилищами этого огня. Он очень сильный разрушитель. То есть… Вместе с тем – он магическая сила разрушения. Теперь мне даже не надо искать у нашего шамана тот слой его личного пространства, в котором нелюди использовали тех козлов для атаки на нашу крепость.

- То есть вы знаете, что произошло?

- «ТЫ» знаешь, - без интонаций раздражения поправил её Мстислав. – Мирна, давай-ка встанем. А то у меня всё тело затекло от твоей постели.

«Тоже мне – маг, - насмешливо подумала ведьма, легко вскакивая с земляного пола, чуть только её отпустили из ночных или утренних (как уж считать?) объятий. – Мог бы перед сном и тепла подпустить, как я…»

Айас лежал на своей полке. Не спал. Удивлённо скосился