Лесная ведьма - Ульяна Каршева

С трудом освободила Айаса от насланного ею же сна и шагнула в уголок сенника, чтобы, судорожно держась за край нижней полки, сползти на подламывавшихся ногах на сенную подстилку. Краем глаза отметила странность – над слежавшимся сеном, в которое превратилась давно надранная трава, лежал, кроме её собственного, ещё один чей-то плащ, да ещё сложенный вдвое. Только задалась вопросом, откуда бы он, как моргнула в очередной раз и, бессильно повалившись на непривычно мягкую постель, уснула.

…Предупреждённый заранее, Мстислав явился почти в срок, чтобы посмотреть, что делается в сеннике. Нашёл изумлённого шамана, сидящего на полке и постоянно прикрывающего ладонью то один глаз, то второй. Кажется, нелюдь не верил, что второй глаз начинает видеть. Проверял…

А внизу, на полу – распласталась всем телом на плаще мага утомлённая ритуалом ведьма. Обеспокоенный появлением Мстислава, шаман встревоженно взглянул на него, но маг только покачал головой и опустился на корточки перед спящей Мирной… Сидел, смотрел и жалел, что в избе больше нет ничего, чем можно бы укрыть ведьму сверху. Пусть октябрь и тёплый, но ведь сырость, постепенно стынущая земля, от которой непреклонно тянуло холодком, уже ощутимы… Отнести в избу? Там она не отдохнёт так, как отдыхала среди леса. Так что Мстислав только вздохнул, поднял ведьму вместе с плащом и вышел, мельком бросив взгляд на затаившегося нелюдя. Между почти упавшей изгородью и стеной сенника он уложил ведьму на густые, слежавшиеся из-за дождей заросли тёмной от старости крапивы и пустырника. И сел рядом – сторожить её сон. Сидел, смотрел то на её лицо, то на приглушённый свет октябрьского солнца, который мелькал среди деревьев.

…Кое-где жестами, кое-где в странном облачке Айасу объяснили, что вскоре должен быть проведён ещё один ритуал, который полностью вернёт ему глаза. И это «вскоре» он понимал как время до солнца в зените. До полудня… Он поверил. Ведь зрение и впрямь изменилось, и он уже начинал кое-что видеть и полуслепым глазом. Хотя это видение доставляло… много боли. Но шаман по всей своей жизни знал, что хорошее всегда приходит через боль… Поэтому он не обращал внимания, что внутри головы, за глазами, что-то дерёт и, по крайней мере, ужасающе чешется… Знал – это выздоровление. А ещё он знал: нужно что-то делать, когда будет проведён последний ритуал и он будет видеть так, как видит его младший брат. Леса он не то чтобы боялся. Он ужасался перед ним. Это первое. А второе – он не знал, куда бежать, когда закончится исцеление. Не представлял, в каком месте находится атакованная крепость и его племя.

Айас прикидывал варианты… Например, захватить эту хлипкую на вид, но могучую по силам женщину-целительницу и заставить её вывести их к крепости чистых, а уж за крепостью объединиться со своими. Когда вождь узнает, кого похитил Айас, он будет доволен… Но шаман уже слишком хорошо знал, что на целительницу давление не получится. С другой стороны, он понял, что она устаёт от ритуала исцеления и засыпает. Так что можно похитить её, а потом… Плохо. Он не знает, куда её нести… Остаётся одно…

Спина всё ещё болела, но двигаться он уже мог… Шаман сполз с полки на земляной пол и, затаив дыхание, выглянул из сенника. Сразу за стеной – лежала на травах целительница, а чистый сторожил её сон. Вблизи – никого больше… Так же дыша только ртом, страшась, что его заполошное дыхание услышат и сразу поймут, что он затеял, Айас вернулся в дряхлое строение. На полку не сел. Собрался с силами и медленно возле той же полки повернулся вокруг собственной оси. Три раза…

Когда услышал-почуял нужный отклик, постоял ещё немного и с облегчением сел на опостылевшую полку. Всё. До него доберутся тогда, когда целительница чистых закончит последний ритуал с ним… А пока он может начать набирать собственные силы, хотя здесь, в этом страшном лесу, именно таких сил мало можно найти.

…Очнулась ото сна ведьма сидящей на скамье, перед столом.

Так удивилась, что попервости решила: спит ещё, не проснётся никак. Вот только недовольно бурчавший что-то себе под нос Матвей, копошившийся на кухне, точно не был из сновидений. Хотя бурчал он тихонько. Гудел, как шмель в гнезде. А как увидел, что она оттолкнулась от простенка меж низкими окошками, на который опиралась, пока додрёмывала, тут же поставил перед ней деревянную чашку с ушицей. Та вроде и надоела за эти дни, да запах для голодных был соблазнительным и обещавшим сытность!..

- На ужин мясо будет, - проворчал дозорный. – Твои обещалися принесть. Ешь.

И стукнул деревянной ложкой возле деревянной же миски.

- Откуда здесь добро такое-то? – удивилась Мирна новёхонькой посуде, разглядывая белую от свежести, явно недавно сготовленную миску.

- Да мы с Юрием тут в одну дуду дудим от безделья, - пренебрежительно отозвался Матвей. – Я вон – всё по ложкам. А он, как оклемался, так по мискам мастаком показал себя. Все дрова у печи перебрал, все чурбаки, годные для мисок, забрал.

- А потом – что? Здесь оставите? - любуясь деревянной ложкой, выточенной гладко, словно жёстко ошкуренной, спросила Мирна. – Не жаль?

- А что – жаль-то? – удивился дозорный. - Дерева вокруг полно. Нешто я ещё себе посуду не смастерю? Вон, Юрий-то… Мстислав Никитич ему велел нелюдя сторожить, пока ты отдыхаешь. Так тоже… Набрал себе Юрий плашек для работы да сидит в сеннике, режет миски, а то и что-то ещё, чтоб не скучно было. А потом – куда девать? Здесь же и оставит. Кто другой сюда, в избу эту, придёт – и рад будет, как посуду его найдёт да его игрушки увидит. Плохо ли? И без дела не сидит, и словом добрым вспомянут. Как же тут жаль?

Мирна только улыбнулась его рассуждениям и принялась за ушицу.

Матвей подсел к ней через стол напротив. Кажется, ему хотелось поболтать, и он радовался, что есть свои «местные» новости, о которых ведьма не знала.

- Старшие школяров увели к заводи. Готовятся лес защищать, если вдруг нелюди соберутся-таки лес пожечь, - вздыхал он. – Продыху школярам не дают – учат их так и эдак. Сколько им всяких этих… артефактов надавали, а теперь показывают, что делать надо, если вдруг огонь заполыхает.

Почему старшие маги увели младших именно к ручью – Мирна понимала: в случае