Альфа-особь - Андрей Викторович Стрелок

— Ладно, парень… горяч ты. Признаю, мы перегнули палку, готовы даже компенсировать моральный вред припасами. Никто не хочет войны.

— Поздно, — рявкнул Вадим. — Вы уже ее начали! Старый мир кончился, ментовская монополия на силу отменяется.

— Стой, — перебил Палыч. — Не кипятись. Давай по-человечески. Встретимся. Переговорим. Решим вопрос о разделе территорий, без криков и угроз.

Самуил снова взял рацию, бросив на Вадима внимательный взгляд.

— Где и когда?

— Завтра, между девятью и десятью. Парковка у ''Ленты'', которую вы собрались обнести. Там и встретимся. Шесть человек с каждой стороны. Остальные пусть сидят дома, иначе война.

Рация щелкнула и замолчала. Самуил медленно положил ее на стол. В зале воцарилась тишина, нарушаемая только тяжелым дыханием людей.

— Завтра, — сказал он наконец. — Завтра решится, будет ли у нас будущее.

Он повернулся к Вадиму.

— Ты пойдешь со мной.

— Это подстава, — мрачно ответил тот. — Слишком гладко он съехал на переговоры.

— Возможно, — пожал плечами Самуил. — Но такие вопросы решаются лицом к лицу. И если это ловушка, тем хуже для них, у нас же будет засадный полк из твоих подопечных.

— Так-то да... Пусть в нашей дипломатической мисси будет Конг, а, товарищ пророк!?

Глава культа слегка мотнул головой.

— Тогда переговоры точно сорвутся. Мы имеем дело с заблудшими душами, ты же сам рассказывал, как они отнеслись к тебе... Тому, кто мог бы дать им спасение. Они боятся. Поверь, Вадим, я людские души еще со времен семинарии вдоль и поперек изучил.

— Ладно. Попробуем довериться вашему чутью.

Глава 14.1 Стрелка и непредвиденные последствия

Августовское солнце палило в асфальт так, что от разрушенного супермаркета ''Лента'' тянуло горячим битумным дыханием. Парковка перед зданием, некогда заставленная машинами покупателей, теперь напоминала кладбище: выгоревшие остовы авто, перевернутые тележки, покореженные рекламные щиты. Все выглядело так, будто город вымер уже много лет назад.

Вадим шел рядом с Самуилом и его охраной. Впереди пустая площадка, где должен был состояться ''дипломатический'' разговор. Настя и Дружок остались на подстраховке неподалеку: их силуэты скрывались в руинах, готовые рвануть на помощь по первому сигналу.

— Все равно не нравится мне это, — пробурчал Вадим, проверяя на всякий случай свой ПП. -Слишком все гладко.

— Мир всегда начинается с риска, — ответил Самуил, поправив длинный серый плащ, больше похожий на сутану. Глава культа не забывал про свой образ, несмотря на удушающую утреннюю жару. Голос его звучал торжественно, но взгляд выдавал напряжение. — Если мы не попытаемся, кровь польется завтра.

Они дошли до середины площадки и остановились. Пыльный ветер гонял пластиковый пакет по асфальту, словно издевался над тишиной. Минуту ничего не происходило. Потом из-за остатков автобусной остановки показались люди.

Шестеро. Четверо упакованных в каски, броню, противогазы держались чуть позади, двое впереди. Один из них, полноватый мужчина лет с сильной лысиной на макушке и седой щетиной. На нем был новый бронежилет с разгрузкой, забитый автоматными магазинами. На плече висел потертый АК-12.

— Самуил, — кивнул он, подходя ближе.

— Палыч, — ответил пророк таким тоном, будто приветствовал давнего врага в храме. — Мы здесь, чтобы договориться.

Они встали напротив друг друга. Расстояние метров десять. Вадим чуть отступил в сторону, сжимая оружие, чувствовал явный подвох и отослал зараженным команду ''приготовиться''.

— У нас общее дело, — начал Палыч. — Выжить. Но вы, сектанты, ведете себя как дети. Лезете куда не надо, хотя вас предупреждали много раз. Мои люди тоже рискуют из-за вашей непробиваемой тупости. Поэтому предлагаю простое: восток города по-прежнему за нами, центр — ваш. Мы не трогаем вас, вы не трогаете нас, в качестве исключения и компенсации оставляем на разграбление сей супермаркет вам. До конца недели.

— Город не делится, — спокойно произнес Самуил. — Город — это дом. Дом Божий. И в доме не бывает границ. Мы должны действовать вместе и делиться хлебом насущным.

Палыч хмыкнул, сплюнул в сторону.

— Ты совсем поплыл со своим богом… Я ж говорил: мне плевать. На базаре словами торговать умеешь, поп, а вот воевать? — он усмехнулся, и Вадим заметил, как его пальцы легли на приклад автомата.

— Осторожнее, — предупредил Вадим.

Но было поздно. Все произошло за секунду. Один из людей Палыча, стоявший сзади, резко поднял пулемет. Очередь прошила воздух, в тот же миг остальные выхватили оружие и открыли огонь.

Самуил рванулся, но его плащ вздрогнул от попаданий. Он упал, люди из его охраны, спрятавшиеся у машин, тоже рухнули под шквальным огнем.

Вадим успел лишь повернуть голову и мир вспыхнул белым светом. Пуля пробила ему висок, еще несколько ударили в грудь. Боль была острой, но короткой. Потом наступила темнота, вязкая и бездонная.

Последнее, что он услышал — звериный рев, прорезавший пространство, словно сирена. Это Дружок, что сидел в руинах. И сразу же топот десятков ног, хлопки выстрелов, крики, визг шин подъехавшей машины, зараженные ринулись в бой.

А Соколовский падал в темноту, сердце его замолкло.

''Не так я хотел закончить свою жизнь.''

* * *

Мир разорвался на куски.

Пахло горячим железом, дымом и мясом. Дружок сидел в руинах, когда увидел, как Вадим падает. Его друг. Его семья. Внутри что-то оборвалось — не мысль, не слово, а чувство, первобытное и нестерпимое.

''Плохо. Очень плохо. ''

Он взревел так, что у стоящих ближе солдат заложило уши. Мир стал красным. Он больше не думал, как человек. Он ощущал запахи пороха и крови, вкус металла на языке, ритм выстрелов, пульсацию жизней вокруг. Люди в черной одежде. Плохие. Они убили Друга. За это надо рвать.

Но слепая ярость — только часть. В памяти вспыхнули кадры документалки, просмотренной ночью: ''Вторая мировая. Танковые маневры''. Колонны брони, обходящие врага с флангов, удар с разных сторон. Он не понял всех слов, но понял суть: отвлечение, охват, рывок к цели.

+Идти,+ прорычал он мысленно, и десятки зараженных ощутили приказ. +Атаковать. Порвать всех.+

Стая рванулась вперед, но не прямо, они обтекали позиции людей с флангов, как темная река, чтобы захлестнуть. Автоматные очереди впились в плоть, тела падали, но другие прыгали через них. Для солдат это выглядело, как будто из ниоткуда на них катится вал серых тел, пульсирующих голубыми точками.

Сам Дружок бросился вперед по прямой. Настя и несколько развитых рванулись за ним. Они не понимали, но чувствовали его решимость. Их лапы били по асфальту, когти скрежетали. А Дружок слышал одно: Вадим умирает.

Внутри что-то шептало: ''Сердце остановилось. Мозг скоро отключится. Конец''. Но он не верил. Не сейчас! Не так!

— Держать позицию! — рявкнул кто-то из