Пленница ледяного герцога - Наталья Варварова

мог. И только он один знал, чего ему стоила эта ночь: прижимать к себе желанную и долгожданную женщину и одновременно прощаться с сородичами, которые гибли в двадцати минутах лету. По логике Левиафана, Азазель просто не в силах был остаться в стороне и вышел бы на бой одним из первых.

Однако он появился среди туч, когда обе стороны уже выдохлись. Чернильное облако, закрывавшее перевертышей, имело проплешины, обнажавшие портальные дыры, — выжженные до самых корней в иных измерениях. Серая грозовая туча, за которой скрывались пресветлые, тоже оказалась пробита в нескольких местах. Если бы он принимал участие в битве с самого начала, то сейчас бы гнал и гнал вперед, стремясь развеять черный дым и очистить все червоточины.

Вот только что бы им это дало? Азазель не мог отделаться от ощущения очередной постановки. Левиафан — непревзойденный мастер отвода глаз. В этом искусстве с ним сравнится лишь еще один пресветлый. Правда, тот отказался от голубой крови и взял себе красную… Сатаниил не имел права вернуться в Чертоги, но это не значило, что он не имел амбиций стать их правителем.

Пока они долго копили силы, чтобы ударить по срединным землям и отбить у демонов то, что им не принадлежало, почему бы Падшему ангелу не нанести упреждающий удар?

Азазель поднялся еще выше, дал несколько кругов над схваткой. Перевертыши и пресветлые сходились на отдельных флангах и уходили обратно в туман. Он спустился к шатру Серебряных. Дом Лората действовал на переднем крае и захватил несколько пленников. Беглый осмотрел тел — темнокровным перекрывали энергетические потоки, что через минимум два часа оборачивалось гибелью — показал, что при жизни они кормились необычайно питательной субстанцией, не входящей в привычный рацион.

Принцепс снова связался с Самуэлем и попросил его настроить канал на Фелицию.

— Я не имею права просить тебя об этом, Эль-Аму-Тадир, но, если чувствуешь, что силы восстановились, иди в хранилище. Не нужны чудеса или самопожертвование, сделай все то, что обычно — соедини камни и организуй эффективный обмен, без резких пике вниз или вверх, — это как минимум поможет нам отбиться. Я предупредил Самуэля, скажу и тебе — как только они начнут тянуть твою собственную энергию, сеанс закончится и ты вернешься в наши покои.

Можно ли доверять собственной жене там, где речь шла о безопасности его мира? Очень скоро он получит ответ на этот вопрос.

Прежде, чем вылететь дальше, Азазель собрал сенаторов:

— Левиафана здесь нет. При поддержке демонов они открыли второй фронт, который мы пока не обнаружили, но я догадываюсь, какое взято направление. Мне нужен один из вас, чтобы прикрывать сзади, пока я буду драться с братом. Трое останутся здесь, потому что резерва, чтобы идти сметать виллы, у них по-прежнему достаточно. Я бы взял с собой Эйнджила.

По сути, выбор у Азазеля не велик. Кассиэль — опытный воин, но истощен. Лорат почти столь же опытен, но еще больше страдает от нехватки энергии и иногда месяцами не покидает стены виллы. Ариэль еще девчонка… Оставался Эйнджил — сильный и умелый архонт, а молодость — это поправимо…

— Я пойду с тобой, дядя, — выступила вперед Ариэль. — Продолжу начатое отцом. Не брошу тебя один на один с кошмаром нашего рода.

«Сиди дома, козявка», — сказал бы он ей пару тысяч лет назад. Однако Ариэль подросла, и с сенатором Алого Дома так разговаривать нельзя. Теперь уже мало кто из архонтов выстоит в схватке с ней. Но чтобы девочке когда-нибудь дорасти до принцепса, ему придется перестать ее опекать. Возможно, этот момент настал.

Глава 50. Азазель. Та же битва

В каждой вилле на поверхности родовых камней ежечасно появлялась сводка. Из нее домочадцы узнавали, кто в клане ранен, а кто убит — и когда пора высылать свежих воинов. Но чем больше слабели артефакты, тем сильнее становились помехи. Если у Фелиции получится объединить камни, то наладится не только обмен информацией; даже воинам на позициях станет проще подпитываться родной энергией.

Когорта под предводительством Азазеля уже летела в стремительно темнеющем небе. И это само по себе было плохим знаком. Потому что, по внутреннему времени, едва наступил полдень. Он взял с собой пять сотен свежих воинов, оставив армию фактически без резерва. Однако, если его заключения верны, то решающий бой состоится вовсе не там.

Страшное подозрение терзало принцепса. Он боялся, что перевертыши атаковали Древо. Левиафан, после того как выпил первого себе подобного, навсегда утратил дорогу к его корням. То же самое касалось и всех темнокровных. Однако существовал иной способ отыскать путь. Смески — существа, рожденные от связи демона и пресветлого, — никак не ограничивались в общении с Древом.

Например, Сатаниил, владыка Ада, принимал посвящение под вечной кроной вместе с другими будущими архонтами, задолго до своего изгнания. Но и зараженным темной кровью он не был. Чтобы окончательно стать демоном, ему понадобилось пройти обряд в пламени и сменить голубую кровь на алую. Теоретически вернуться под Древо он тоже не мог, однако до принцепса регулярно доходили сведения, что демоны просачивались в Чертоги… Скорее всего под чужими личинами и ненадолго. Но, чтобы нанести удар в самое сердце его мира, требовалось не время, а точность.

Не исключено, что именно демоны становились наводчиками для темнокровных, помогая им взламывать виллы. Ведь бывшие собраться теряли способность ориентироваться в полете. А в разгромленных особняках частенько находили тела пресветлых, которые не относились к этому Дому и считались погибшими в иных мирах.

Это была одна из причин, почему Азазель собирался развязать с Бездной войну. Следовало во что бы то ни стало перекрыть демонам доступ на те земли, откуда открывался проход в Чертоги.

Сейчас Азазель заметил, что тела пленных буквально распирало от излишка энергии, и первое, о чем он подумал, — что к этому бою их откармливали демонами. После такого представитель другой расы жил недолго, зато весело. Крушил врагов, как солому, пока кровь в нем не обращалась в огонь… А кто выдал перевертышам столько демонов разом? И к чему стремились сами демоны — передать всю власть темнокровным, тем самым уничтожив этот мир, или сделать Чертоги послушной колонией, еще одним источником ресурсов?

В последнее Азазель не верил. Еще ни один пресветлый не становился рабом. Принцепс летел все быстрее, заставляя ускоряться свою когорту и тратить силы еще в полете.

Он не мог задать Древу прямой вопрос или получить от него сигнал бедствия. Однако прямо сейчас принцепсом владели скорбь, гнев и разочарование.