Зловещие маски Корсакова - Игорь Евдокимов

решил, остановить меня невозможно, если только пулей, а стрелять в меня тебе полковник не разрешал, ты решил последовать за мной и проследить, чтобы я не наломал дров или не узнал чего лишнего. Как тебе такая версия?

– Полковника она не убедит!

– Убедит, если ты сам в это поверишь! – хлопнул его по плечу Корсаков. – А теперь, пожалуйста, скажи, что ты знаешь его адрес, потому что иначе получится неудобно…

* * *

Адрес Постольский знал. Именно поэтому спустя сорок минут молчаливый извозчик высадил их перед домом Шеина на Петроградской стороне. Небо на востоке начало медленно светлеть, однако узкая улочка была погружена в темноту.

– Рановато для фонарщика, – мрачно пробормотал Владимир, озираясь. – Лампы еще должны гореть.

Они подошли к крыльцу особняка – и поняли, что обитатель саркофага их опередил. Двери были распахнуты настежь. На пороге виднелись изломанные очертания человеческого тела. Со ступеней капала кровь. На этот раз даже проверять пульс не требовалось – открывший двери слуга был мертв.

– Если Шеин сдох, то туда ему и дорога, – мрачно процедил Корсаков. – Но Лапин и ни в чем не повинные слуги…

Не закончив фразы, он переступил через покойника и вошел в дом, держа в руках захваченную из Эрмитажа лампу. Путь из крови и разрушений вел их с Постольским через весь дом вверх по лестнице, видимо, к хозяйским покоям. Чем ближе они подходили, тем страшнее становилось Павлу.

– Ты не взял револьвер? – нервно спросил он Владимира, который сохранял спокойствие и даже не стал извлекать из ножен шпагу.

– Нет. Я, знаешь ли, планировал напиться и чудачить, а не искать сбежавшую мумию. Но ты не переживай, револьвер бы нам не помог, если бы мы встали у нее на пути. А теперь, скорее всего, не нужен.

– Почему?

– Потому что беглец выполнил свою работу.

Владимир шагнул в спальню, Постольский вошел следом.

Комната была перевернута вверх дном. Видимо, Шеин пытался обороняться, но безуспешно. На полу виднелись следы начатого, но так и не законченного мелового защитного круга. В нем валялся сам хозяин спальни, мужчина лет пятидесяти, с искаженным от ужаса лицом. На белой ночной рубашке алело темное пятно там, где должно было быть сердце. А сам орган сейчас держал в руках обитатель саркофага, сидящий на краешке кровати.

Его тело было обмотано потемневшими от времени бинтами, местами разорванными, обнажавшими серую иссохшую плоть. На груди поблескивал медальон, а на голове сохранился обломанный, но все еще величественный венец из золота. Мумия поднесла к губам окровавленное сердце и впилась в него полусгнившими зубами. Кожа ее трещала при каждом движении. В глазницах тлел тусклый мрачный свет, которым мертвец уставился на вошедших.

Возможно, мумия попыталась бы напасть на них, но Корсаков, уверенно опершись на трость, бросил фразу на незнакомом Постольскому языке.

Мертвец вновь вгрызся в сердце, несколько раз скрипнул челюстями, перемалывая мясо, а затем ответил Владимиру низким хриплым шепотом. Павлу оставалось лишь догадываться, о чем они сейчас говорят.

* * *

Корсаков надеялся, что его познаний в древнеегипетском хватит, чтобы задать свой вопрос и понять ответ. Не говоря уже о том, что он не слишком хотел опозориться перед мумией, наляпав кучу ошибок.

– Я не враг твой, страж камня, – попытался сказать Владимир. – Драгоценность украдена. Ты наказал вора. Позволь вернуть камень туда, где ему место. Пусть залогом станет мое сердце, и проклятие твое падет мне на голову, если я солгу. Сегодня умерло слишком много невинных. Не стоит проливать больше крови.

Мумия по-птичьи склонила голову набок, разглядывая Владимира. Тот постарался выглядеть спокойно и невозмутимо.

– Я вижу твое сердце, – проскрипел наконец обитатель саркофага. – Ты говоришь правду. Позволь мне закончить трапезу – и я уйду.

– Куда направишь ты лицо свое? – Вопрос вышел высокопарным и неловким, но, кажется, собеседник его понял.

– Вернусь в Дуат, слуга Анубиса, – спокойно ответил обитатель саркофага, пережевывая сердце. Владимир почувствовал, как по спине его, впервые за вечер, пробежал знакомый холодок. Не от вида трупов и крови – нет, к этому он, к сожалению, уже привык. Нет – страшно ему стало от того, что смысл слов мумии показался ему слишком знаком.

– Слуга Анубиса? Почему ты назвал меня так?

– Ты – друг смерти. Род твой мне знаком. Ты не враг мне. Исполни свою клятву – и никто больше не погибнет от моей руки.

С этими словами мертвец отправил в рот последний кусок сердца. Хрустнули челюсти. Огонек в глазах мумии померк, а гротескное подобие жизни, приводившее ее тело в движение, медленно покинуло труп. Он так и остался сидеть на кровати, величаво расправив плечи и положив руки на колени, словно статуя.

– Что это, черт возьми, было?! – воскликнул Постольский, к которому вернулся дар речи. – О чем вы говорили?

– Да так, о погоде, – рассеянно откликнулся Корсаков. Он раздумывал о словах мумии. С одной стороны, они доказывали то, о чем он начал догадываться после встречи с зазеркальным скитальцем в особняке Ридигеров и что узнал доподлинно, вспомнив о событиях в Болгарии. Духи, связанные с загробным миром, чувствовали в нем нечто знакомое. Упомянув его род, египтянин говорил не о семействе Корсаковых, конечно, а о той сущности, что поселилась внутри него почти четыре года назад. Вот только даже с откровениями мумии Владимир так и не приблизился к разгадке тайны, что за дух проник сквозь приоткрытую прореху в иной мир и теперь стремился завладеть его телом. Что ж, ответ на этот вопрос ему еще предстояло найти.

– Знаешь что, Павел? – наконец спросил он. – Нам с тобой надо отыскать здесь этот чертов камень. Я, знаешь ли, взял на себя обязательство вернуть его владельцу.

– Ты думаешь, он еще здесь? – удивился Постольский.

– Да, иначе бы мумия не упокоилась, а последовала за тем, кто его забрал. Поэтому оглядись хорошенько и… Постой…

В один широкий шаг он оказался рядом с каминной полкой и поднял с нее золотой кулон, инкрустированный огромным рубином.

– Вот ведь гаденыш! – с некоторым уважением воскликнул Корсаков и взглянул на покойного Шеина. – Вот это каверзу он задумал!

– О чем ты? – не понял Павел. – Хочешь сказать, что это и есть…

– Камень из саркофага, да, – сказал Владимир. – Если убрать украшательства, то он идеально поместится в паз на лбу.

– Но зачем было делать из него кулон? Неужели Шеин похитил камень, чтобы сделать кому-то подарок?

– А между тем именно это он и сделал! – усмехнулся Корсаков, любуясь кулоном в свете керосиновой лампы. – Только, конечно, не из сентиментальных чувств. Нет, Павел, ты сейчас