Территория тюрьмы - Юрий Прокопьевич Алаев

салфетки; Саша смотрел на них, не поднимая на друга глаз. Молчание затягивалось. Саша вздыхал, Олег Николаевич комкал салфетки, потом отодвинул их, виновато улыбнулся и спросил:

– Саш, ты Уитмена читал?

– А? – Встряхнулся тот. – «Листья травы» ты имеешь в виду? – И, поняв, воззрился на друга со злым изумлением: – Ты точно ебнулся! Бокарнея – не женщина, она растение, соображаешь ты?! Прекращай, это… Это очень опасно, друг, – закончил устало.

Расстались сухо: поручкались, и Саша ушел.

А еще через день позвонил Виктор – с тем же: «старик, надо встретиться, у меня есть для тебя информация».

Он приехал уже в десятом часу, подчеркнуто строгий, собранный (мог бы и мантию не снимать, усмехнулся про себя Олег Николаевич); не спрашивая, прошел в зимний сад, сел, деловито осматриваясь (на Бокарнею – только беглый взгляд), и спросил требовательно:

– Текила осталась? Неси!

Выпили по рюмке, пососали лимон, собираясь с духом. Наконец Виктор отер губы и заговорил:

– Олежа, давай начистоту. Ты знаешь, я – человек прямой, – (Олег Николаевич хмыкнул, Виктор и бровью не повел), – привык мыслить логически, рационально, так сказать. А нерационально можно мыслить? – озадачил сам себя, хохотнул, но тут же вновь посерьезнел. – так вот, не буду скрывать: мы с Сашей тебя обсудили. Вчера, да. – («О, – подумал Олег Николаевич, – плотно они за меня взялись»). – И я тебе скажу, – Виктор вдруг понизил голос, огляделся, – он фантазер и больной человек, помимо своего диабета больной! То, что он тебе наговорил, – а мне он наговорил в десять раз больше, поверь, – это просто какой-то оккультизм, так сказать. Вот они такие там сейчас, в этих оборонных НИИ, – точными науками должны заниматься, крепить, так сказать, а они в оккультизм!

Виктор осекся, почувствовав, что его понесло, собрался:

– Строго говоря, Олежа, – давай-ка еще по одной, – строго говоря, доказательной базы у того, что наш Саша плетет, – ноль! Ты лучше меня знаешь, сейчас и в научных журналах тискают всякую ахинею, – (Олег Николаевич кивнул), – так что цена всем этим экспериментам – грош! Трава реагирует! Как она может реагировать, Олежа, это же трава! Вот ты скосил лужок, пахнет… душа поет! Сок пахнет, – а по их что, кровь, что ли?

Олег Николаевич замер, потом дрожащими руками принялся разливать текилу по рюмкам. Виктор понаблюдал, решил развить мысль:

– Так ведь можно додуматься и до того, что траву и косить нельзя, типа убийство это будет! Не бред? Бред!

Виктор покосился на бокарнею. Олег Николаевич умоляюще поднял руки, тот воспринял жест по-своему и рассмеялся удовлетворенно:

– Вот! Сдаешься?! Я и говорю: у всего должно быть здравое рациональное объяснение. И в твоем случае должно быть, и мы его установим!

– Витя, – простонал Олег Николаевич, – я тебя умоляю! Не надо ничего устанавливать, давай просто выпьем как следует.

– Это само собой, – отмахнулся Виктор, – но ты послушай! Я ведь не пошутил, Олежа, не соврал тогда, что почуял запах. Жасмина, как ты его охарактеризовал. А Сашка, кстати, не почуял, ему вискарь нос забил. Но! – он назидательно поднял на удивление длинный палец (руки баскетболиста, ничего не скажешь, подумал Олег Николаевич). – но он пошел искать подтверждение твоей фантазии – друг, как же! – а я стал думать, откуда мог взяться запах, если эти бокарнеи пахнуть не должны. Потому что я тоже друг. – тут он залпом хватанул рюмку текилы, прищурился и закончил: – и еще надо подумать, кто настоящий.

– Оба, – слабым голосом сказал Олег Николаевич, боясь повернуть к Бокарнее голову.

– Ну, оба, ладно, – миролюбиво откликнулся Виктор, но, глянув на Бокарнею, вновь стал заводиться. – Вот посмотри на нее, я уже тут чего не наговорил и про тебя, и про Сашку, а она что? Не шелохнется! Может, думаешь, меня боится, поэтому? – тут Виктор зашелся неожиданно легким, веселым смешком. – Нет, Олежа, – потому что это трава и нет там никаких флюидов и чего еще умники напридумывали.

– Она не трава, – с усилием выговорил Олег Николаевич. Лицо его горело.

– Ну, не трава, – согласился Виктор, – пусть цветок или что – дерево? Дерево! – Хмыкнул. – Подумать только! Чуйствует!

Замолчали. Олег Николаевич выцедил свою рюмку, поднял на Виктора глаза.

– Вить, – спросил, – ты вот это все к чему мне говоришь? Ты меня успокоить хочешь или расколдовать думаешь, – к чему?

– А и это тоже! – стукнув ладонью по столу, рявкнул Виктор. – Ты умный, грамотный мужик, ты ученый, тебя все уважают. И меня уважают, – добавил, не удержавшись. – мы нормальные люди, так и надо жить!

– Господи, как «так», Витя?

– А так. – Виктора вдруг начало потряхивать, он становился все злее. – не давать прорастать в башке всякой траве, за реальность держаться, что бы там ни происходило, за землю нашу, которая… – он поперхнулся, махнул еще рюмку, продолжил с напором: – ты понимаешь, о чем я?!

– Конечно понимаю, Витя, – с тоской проговорил Олег Николаевич и повернулся наконец к Бокарнее, коснулся ее волос…

– Теребишь? – зло и насмешливо спросил Виктор ему в затылок. – Ждешь, что пахнет чем-то райским?

Олег Николаевич почти уже не слышал его, он гладил Бокарнею, и шелест ее листвы становился все громче и громче.

– Безветренно сегодня, друг, не дождешься! – захохотал Виктор за спиной.

Наваждение спало, лицо Виктора и все предметы были резкими и четкими, как на дорогом мониторе.

– Безветренно? Это при чем?..

– А вот сейчас и посмотрим, – сообщил Виктор и шагнул к Бокарнее.

– Не трогай ее! – вдруг закричал Олег Николаевич, вскакивая. – куда ты полез?!

Виктор взял голову Олега Николаевича в ладонь, как баскетбольный мяч, и мягко толкнул. Олег Николаевич опрокинулся в кресло. Силы оставили его.

Виктор меж тем деловито поставил Бокарнею на стол, отодвинул тумбочку от окна и, опустившись на колени, принялся ощупывать открывшееся пространство. Олег Николаевич видел только его мерно, сантиметр за сантиметром, сдвигавшийся зад, но прерываемые сопением реплики не оставляли сомнения: Виктор ищет что-то конкретное, что додумал прежде.

– Так, – бормотал он, – это что тут? Реле температуры? Автоподогрев? А то – оранжерея же. Твоя бывшая, – вывернув к Олегу Николаевичу голову, сообщил Виктор, – молодец, между прочим, очень все по уму сделала. Но что-то, – опять забормотал он себе под нос, вернувшись к прошариванию углов, – что-то… Чего-то не хватает.

Встал, отряхнул колени (Олег Николаевич следил за ним с тихим ужасом), посмотрел на тумбочку, повернул ее так, сяк…

– Зачем вентотверстия на задней стенке? – спросил требовательно. – Что там?

– Что? – покрываясь липким холодным потом, переспросил Олег Николаевич. – Что ты задумал?

– Ну что? Зачем? – опять спросил Виктор, дергая дверцу тумбочки. – Как же ты не знаешь… – он взял нож, поддел. – как же ты не знаешь, что у тебя где?