Территория тюрьмы - Юрий Прокопьевич Алаев

– Бардак во всей красе, мужики, – раздраженно сообщил Шандыбин, – эти чурбаны минут двадцать сами пытались погасить пристрой, пока какая-то баба по мобиле не позвонила. И вообще, тут не должно быть по схеме пристроя, и вон там, в западной части, – тоже! Когда успели нагородить, хрен его знает.

– Понятна обстановка, – сказал Хисамов, – ставь задачу.

– Хер ли я вам поставлю, – сплюнул Шандыбин, – у меня двенадцать пацанов всего, кем командовать будешь?! Помогите вон этих как-то организовать, что ли.

«Эти» были покупатели, валом валившие из здания ТЦ, в основном женщины средних лет, некоторые в ободранных колготках, – падали, похоже спеша выбраться. Кожин обернулся на них вслед за взмахом руки Шандыбина, и вдруг словно что-то переключилось в его зрении, – площадь резко отдалилась, люди на ней превратились в черно-серые точки, и при этом он совершенно отчетливо узнал среди бегущих навстречу свою жену – «жинку-Женьку», как он ее ласково дразнил иногда.

Она так бегала ему навстречу от своей заводской проходной, когда они «дружили». Завод стоял на отшибе, работников со смены и на смену возили вахтовые автобусы, не способные зараз вместить всех, и многие, главным образом молодые, конечно, наперегонки спешили успеть на первый развоз. Женька на самом деле была похожа на хохлушку из казачек, – чернявая, плотно сбитая, веселая и теплая. Уютная. Они познакомились случайно: встретились взглядами в магазине и оторвать глаза друг от друга с тех пор уже не могли. Ей было всего двадцать три тогда, в 1992-м, она только-только окончила ткацкое училище, но по специальности в Казани устроиться не получилось, и Женя пошла на завод, где работал отец, «Серп и Молот». Завод делал канатные дороги, а строго говоря – подвесные транспортеры для угольных шахт и горно-металлургических предприятий, и при Советском Союзе процветал, – как говорится, страна давала угля, пусть мелкого, но много.

Забеги для Жени прекратились, когда одним прекрасным летним вечером Андрей встретил ее у проходной за рулем «копейки», первой модели «жигулей», купленной им с рук тоже за смешные деньги, но все же ввергшей Кожина в долги. Андрей был горд, Женя – сражена; вскоре они поженились.

…Зло посмотрев на Кожина, женщина прошла мимо. Конечно, это была не Женя, померещилось. Но площадь была та, и заводской корпус тот, и центральный выход устроенного на его месте торгового центра новые хозяева сделали там, где была проходная. Разница в том, что землисто-серый фасад закрыли яркими, охристо-желтыми, сэндвич-панелями, а по гребню крыши вместо жестяных багровых букв названия завода (с молоткасто-серпастой эмблемой, конечно) протянулась сверкающая алым пластиком вывеска – «ТЦ „Адмирал“». То и дело перекрываемая клубами густого черного дыма, сегодня она смотрелась особенно эффектно.

Они поженились, и тут – так совпало – завод, который в начале 90-х еще работал по инерции и худо-бедно кормил Женькину семью, встал. Его канатные дороги, его люди, его станки и оборудование оказались никому не нужны – вообще. Станки какие-то ловкие люди (известное дело – невидимая рука рынка) вывезли на металлолом, рабочие разбрелись кто куда. Жить на одну кожинскую зарплату было невозможно, даже с приработками от извоза, которым он занялся в свободное от службы время, и еще через полгода Женины родители объявили молодым, что перебираются в деревню, к родственникам. Мол, там и сами прокормимся, и вам продуктами помогать будем. Устраивать протесты Андрей и Женя не стали, всем все было понятно, просто посидели за ужином со стариками, выпили по рюмке, потолковали, а наутро Андрей их увез. Помимо продовольственной помощи, у этого решения был еще один плюс: «двушка» в панельном доме, в которой они жили все вместе, осталась теперь молодым, можно было подумать о детях, тем более что Кожину удалось пристроить жену в диспетчерской пожарной охраны; жизнь, можно сказать, налаживалась.

…Рев сирен вернул Кожина к действительности – на площадь перед ТЦ и вдоль фасада здания пытались въехать с десяток пожарных машин. Это значило, что начальство перевело пожар в третью категорию, к бойцам, первыми прибывшим на тушение, подоспела подмога. Но толку было мало: пожарным пришлось на руках оттаскивать легковушки покупателей, чтобы освободить площадки с гидрантами, потом обнаружилось, естественно, что их надо размораживать, поток воды, хлынувший было на стену горящего пристроя от гидранта внутри здания, тут же превратился в подобие декоративного водопада в ванной комнате какого-нибудь новорусского, – давление было хорошо если на четверть от требуемого…

Кожин посмотрел на часы: с момента возгорания, если верить Шандыбину, прошло уже примерно сорок минут, – много, очень много для такого насквозь горючего объекта. Несколько пожарных расчетов кромсали и крушили сэндвич-панели на пристрое и фасадной стене основного здания, стремясь прервать поток огня, более-менее заработали брандспойты, но видно было, что огонь пошел уже туда, внутрь, подпитываемый током воздуха. «Ничего там у них нет, – подумал даже с какой-то меланхоличностью Кожин, – ни автоматики, ни противопожарных перегородок, гуляй, стихия».

Стихия меж тем вовсю гуляла и вовне: на площадке перед ТЦ собралось уже около тридцати единиц пожарной техники, но часть автомобилей посетителей так и осталась на стоянке («где, бл, их хозяева, где ГАИ?!» – прокричал Руслан неизвестно кому по телефону; Кожин пожал плечами), не давая пожарным как следует развернуться, а вдобавок ко всему у центрального входа в здание возникла заваруха: группа жилистых мужчин буквально смяла заслонявших вход пожарных, и в образовавшийся коридор хлынули торговцы. Сменяя друг друга, они входили в здание, в дым и огонь, и выходили оттуда с тюками тканей, коврами, рухлядью, какими-то ящиками, коробками, сбрасывали все на асфальт и шли назад. Спасали свое добро.

Этот торговый центр был моллом для бедных, если можно так сказать. Новые хозяева раскроили заводской корпус на тысячи клеток, соорудили над выгородками антресоли для хранения товаров, тут же пристроили пару кафешек с неизменной шаурмой и прочими «восточными яствами», и дело пошло. За каких-то пару месяцев торговые точки заняли продавцы из Китая, Вьетнама, Средней Азии, слегка разбавленные местными татарами и русскими, – собственники, возившие товар буквально на себе, и наемные продавцы, – такой Вавилон на окраине города посреди России. Здесь торговали одеждой, обувью, коврами, утварью, бижутерией – всем, что можно продать, арендные ставки были щадящими, цены на невесть где произведенное – тоже, и ТЦ быстро стал популярным среди множества казанцев, привыкших считать каждый рубль. Достаточно популярным для того, чтобы получать прибыли, которые и не снились прежним, заводским начальникам.

…У центрального входа закричали –