Катастрофа 1933 года. Немецкая история и приход нацистов к власти - Олег Юрьевич Пленков

первым обратился к вопросам духовных различий народов. Среди немецкой публики его книга имела колоссальный успех, сам Вильгельм II способствовал ее распространению. Кроме живого, яркого языка в книге Чемберлена привлекательным для тогдашних немцев было и то, что автор исходил не из антипрусских установок, а, напротив, полагал, что Пруссия – это олицетворение немецкого, христианского духа, противовес антигерманским принципам римской церкви, римского права, французской революции, демократического социализма и еврейства. Чемберлен смог соединить расовый мистицизм Вагнера, Гобино и иррационализм антисемитов в философски окрашенную историю культуры Западной Европы, в которой все значительное было, по его мнению, создано «арийцами», история у Чемберлена представала, как ни у одного прежнего расиста, прежде всего как расовая борьба. Смешение арийцев с «неполноценными» расами вело к упадку, примером чему де был упадок Древнего Рима вследствие расового хаоса, а упадок современной западной цивилизации Чемберлен объяснял происками евреев, их всемирным заговором.

Чемберлен не был фанатиком только германского, он полагал, что избранной расой является кельто-славяно-германская раса, он даже считал, что Фихте и Лютер, вероятно, славянского происхождения. Зато Чемберлен глубоко презрительно высказывался о средиземноморских народах, испытывал отвращение к римской церкви, особенно к иезуитам, поскольку основателем ордена был не ариец, а баск Игнатий Лойола. Для Чемберлена средиземноморские народы – это идолопоклонники, которые сами себя исключили из ряда культурных народов. В «Основах XIX века» Чемберлен главным врагом немецкого народа изображал еврейский социализм, большие города и иерархию Римской церкви, которые Чемберлен именовал красным, серым и черным интернационалами.

Вслед за Вагнером и Лагардом Чемберлен утверждал, что евреи не имеют поэтического дара, не склонны к истинной музыке и религии, находятся во власти интеллектуального талмудизма и разрушают все, чего коснется их рука. Истоки антисемитизма Чемберлена в его неприязни к социализму, ибо он полагал, что во времена революционной опасности евреи обладают талантом планировать и осуществлять утопические проекты, разрушая, таким образом, с большим трудом созданную цивилизацию и культуру. Вместе с тем Чемберлен в своей знаменитой книге писал о смешном стремлении сделать евреев всеобщим козлом отпущения, сделать их ответственными за все грехи времени.

Расизм у Чемберлена сочетался с глубокой верой в Христа, в апостола Павла, «сына греческой арийской матери», истинно арийские гении, по Чемберлену, – это Христос, Кант, Гёте, Вагнер (кстати, зять Чемберлена). Интересно, что в 1924 г. Чемберлен встречался с Гитлером и оставил следующий отзыв о нем: «То, что Германия в дни глубочайшей нужды и опасности имеет такого вождя, как Гитлер, это доказывает ее жизнеспособность»[765]. Правда, Чемберлен в 1924 г. был уже 80-летним, почти ослепшим человеком.

«Основы XIX века» были написаны в конце XIX в., когда Великобритания находилась на вершине своего могущества, а Германия, возвысившаяся в XIX в., имела, казалось, блестящее будущее. С другой стороны, Франция, Испания, Италия теряли свои позиции, находились на вторых ролях, а будущее огромного славянского мира было неопределенным. При осознании такой исторической перспективы, открывшейся в конце XIX в., легко объяснить возникновение и укрепление роли расового мифа в Германии. Его справедливость и очевидность были доступны каждому немцу без всякого умственного напряжения. Казалось, что действительно нордическая раса была единственным фактором в истории, что все творческое исходит от нее, что это видение следует спроецировать в будущее и действительность расового мифа станет очевидной.

На рубеже веков расовая теория, социал-дарвинизм были на подъеме. Глубоко показательно, что еврей Вальтер Ратенау в 1908 г. писал: «Задачей грядущих времен является спасение, воспроизводство и воспитание благородных рас, которые необходимы миру. Нужно встать на путь, уже пройденный природой, путь нордификации. Грядет новая романтика, романтика расы. Она будет прославлять северные ландшафты и создаст новое понимание добродетелей и пороков»[766].

Чтобы избежать односторонности, однобокости при рассмотрении роли расового учения, социал-дарвинизма (которые во многом смыкались), нужно помнить, что социал-дарвинизм и расовое учение были универсальным псевдооправданием и средством мобилизации в целом империалистической, экспансионистской политики для всех европейских держав, а не только для Германии на рубеже веков. Так же, как во время Гражданской войны в США 76 % южан никак не были заинтересованы экономически в сохранении рабства, точно так же и расовая теория в Европе и Северной Америке была всего лишь антиподом потенциальной революции: раса была символом, адекватным нации, только иначе обусловленным, а национализм, извращенный до расовой ненависти, отодвигал социальные конфликты на второй план. Германия не выделялась из ряда европейских держав по роли и значению социал-дарвинизма вплоть до 1918 г., когда в страну пришло новое сознание кризиса. Во всяком случае в XIX в. расовое безумие прямо соответствовало англосаксонскому национальному характеру, не случайно социал-дарвинизм возник в Британии. Упомянутое расовое безумие наиболее отчетливо проявилось в британских колониях, где оно царило в самых гротескных и отвратительных формах вплоть до Первой мировой войны. Например, в Египте и Судане, где англичане были полными хозяевами, с 1882 г. они распорядились, чтобы туземцы при встрече с английскими господами на дороге слезали с осла или верблюда и бросались в дорожную пыль перед гордыми британцами. Это распоряжение соблюдалось строжайшим образом. В настоящее время об этом забыли в Европе, но не в арабском мире.

Следует отметить, что если в Европе расовые теоретики были аутсайдерами, то в США с 1907 по 1928 г. 21 штат выпустил законы о стерилизации, касавшиеся уголовников, больных эпилепсией, в южных штатах стерилизовали негров за связь с белой женщиной[767]. Правда, в США борьба с расизмом была очень затруднена псевдосолидарностью белого населения, вплоть до 70-х гг. не дававшей шансов десегрегации.

Ведущими теоретиками расового учения в 20-е гг. в Германии были В. Хентшель, Т. Фрич, А. Динтер, М. Хункель, Э. Бауэр, Э. Фишер, Ф. Ленц. Все они в той или иной степени повлияли на нацистских политиков. Наибольшее влияние на нацистов имели книги Ганса Гюнтера «Расоведение немецкого народа» (1922) и Людвига Клагеса «Нордическая душа» (1923). Особенно это касается книги Гюнтера, которая постоянно переиздавалась и отодвинула на второй план расовые концепции довоенных времен. Как и все представители почвенно-народнической идеологии, Гюнтер пенял на урбанизацию, расовое смешение, он возлагал надежды не на расовые колонии, как это планировали расовые теоретики до войны, а на проведение мероприятий по увеличению числа детей среди высоких, белокурых, голубоглазых родителей[768]. И Гюнтер, и другие расовые теоретики после проигранной войны пытались своими средствами доказать, что Германия, и прежде всего ее нордический элемент, несправедливо оттеснены от мировой политики, что Европа напрасно не признает прав Германии на самоопределение.

Представления о «нордическом человеке», сформированные в текстах Ганса Ф. К. Гюнтера, Людвига Фердинанда Клаусса, Бернгарда Куммера сильно пропитали немецкое общественное мнение в 20-е годы и стали фундаментом, на котором нацисты строили свою политику. «Нордическое общество» в Любеке