Дантал - Абай Тынибеков

* * *

Как бы там ни было, а подошёл срок, и Ортия благополучно родила, явив на свет ещё одного сына, названного отцом Боро. Празднования в честь появления четвёртого младенца длились три дня и три ночи. Дары, словно дождь, сыпались в его шатре. Ни один из двенадцати вождей не был огорчён. Их искренность и радость были чисты. Они всей душой были на стороне своего властелина и его семьи. Такого единения душ ещё не видела сакская земля. Каждый из вождей помнил, как при рождении его ребёнка верховный правитель царь Дантал прибывал с богатыми подарками и чествовал дитя словно родное. Зачастую он также поступал и в отношении простых своих подданных, неожиданно появляясь в их селениях, подобно обычному сородичу, не скупился на дары, подбрасывал малышей, смеялся и нюхал их нежные ягодицы, тем самым вызывая неописуемый восторг и ликование народа.

Дантал любил детей и по-особому трепетно обходился с ними, не разделяя их по значимости родителей в иерархии власти. Селение, где находились все осиротевшие дети, коих становилось всё меньше и меньше при его правлении, Дантал навещал очень часто, проявляя отцовскую заботу, уделяя небывалое внимание. Во все свои поездки он брал с собой Ортию и старших детей, оставляя младшего на попечение служанок.

– Дети должны чаще бывать вместе, знать друг друга, общаться. Только тогда они вырастут верными друзьями, будут одинаково понимать и воспринимать боль и здравие, горе и радость, утраты и обретения, – говорил он Ортии. – В единении и согласии им будет легче жить и встречать свою будущность. К тому же их должно быть много.

При последних своих словах он многозначительно вскидывал бровь и подмигивал супруге.

Она понимала его и, от души смеясь, нарочито испуганно вопрошала:

– Как, ещё?

– О-о-о! Ещё великое множество! – откидываясь назад, он во всю ширь раскидывал руки, окидывая взором небосвод.

В каждом, даже самом маленьком, поселении их приезд превращался в праздник. Люди начинали радушно хлопотать, но он не любил обременять их, и, будучи неприхотливым, всё необходимое возил с собой, от чего все трапезы не были обузой для встречавших, и они чувствовали себя так, будто сами побывали у кого-то в гостях. Нигде он не задерживался подолгу. В самый разгар празднеств, когда мужчины становились в круг и, сплетя руки на плечах, заводили сакский пляс, он, незаметно собрав с Ортией детей, уезжал, давая возможность хозяевам спокойно отдохнуть, понимая их усталость, накопившуюся за долгие дни, проведённые в трудах и заботах. Обычно их отъезд замечали с опозданием, но относились к такому поведению с уважением и лёгкой грустинкой, с благодарностью за внимание, оказанное им, за приезд и угощения и желали ему и его семье многих лет и всех земных благ.

В ставку семья царя возвращалась после таких поездок окрылённой, полной сил и добрых надежд.

Дантал сразу вбегал в шатёр своего маленького сына, хватал его и долго подбрасывал, приговаривая:

– Заждался отца, сорванец! Ничего, скоро ты подрастёшь и будешь везде находиться рядом со мной, как твои братья.

Шумно вбегали старшие дети и повисали на его руках. Служанки принимали младенца, а Дантал валился с сыновьями и начинал возню, рыча и страшно тараща глаза. Те визжали от счастья, изображая испуг. Изрядно измотавшись, он отсылал их и ещё долго лежал, наслаждаясь приятной усталостью. Затем, взбодрённый, вставал, уходил к себе и, вызывая нужных людей, погружался с головой в дела. Ортия, зная об этой его привычке, не мешала ему и находилась в своём шатре, лично готовя для него еду. Поздно вечером, завершив дела и приняв все необходимые решения, довольный положением в стране, он появлялся у неё.

– Что, заскучала, златовласая? – опускаясь на ковры, шутливо спрашивал он.

Она приседала перед ним на колени, внимательно вглядывалась в его уставшие глаза и, чуточку приподнявшись, бережно прижимала его голову к своей груди. Он обнимал её, прикрывал веки, слегка тёрся щекой о её наполненные груди, прислушиваясь к биению её сердца. Они долго сидели, ласкаясь в объятиях, чувствуя друг друга и мысленно благодаря судьбу за эти чудные мгновения. Она пока ещё говорила и думала на греческом языке, он же думал на родном языке своего народа. Потом она кормила его, словно маленького, получая от этого огромное удовольствие. Он охотно ел, лишь теперь понимая, насколько сильно проголодался. Перед сном, если он оставался у неё, она омывала его душистой водой, приготовленной на разнотравьях, мягкими тёплыми пальцами массировала шрам на его ноге, стараясь не причинить боли. Он засыпал. Укрыв его лёгким покрывалом, она ложилась рядом, прижималась к нему и тоже засыпала.

* * *

Так в мирной и спокойной жизни пролетело три года. Ортия родила ещё двоих сынов ей-погодков Сунну и Далла. Младшему уже исполнился год. Владея в совершенстве языком саков, Ортия к этому времени уже думала на нём. Иногда Дантал заговаривал с ней греческими словами, и она, занятая работой, не заметив этого, переходила на родную речь. Только несколько позже, когда он умолкал, наблюдая за ней, она понимала, что попалась на его хитрую уловку, и они вместе смеялись над её невнимательностью.

– Ты должна помнить свой язык. Иначе как ты будешь разговаривать с Форкисом, Тейей и их детьми? – назидательно поучал Дантал.

Вспомнив о них, Ортия грустно приседала к огню. Дантал обнимал её. Он не случайно затрагивал эту тему, но только в такой шутливой форме, как он полагал, можно было как можно мягче начать разговор об этих дорогих им людях, по которым и он скучал в душе.

– Как ты думаешь, сколько у них малышей? – спрашивал он.

– Не знаю. Мне почему-то кажется, что их трое, – подумав, отвечала она. – Ну, может, и четверо. Тейя хотела иметь много детей, так что на одном или двух она не остановится.

– Да-а-а. И Форкис замечательный отец, – соглашался Дантал.

– Он, наверное, чаще в море бывает, чем дома, – рассуждала Ортия.

– Без моря он жить не может, но к детям он точно привязан, – заступался за брата Дантал.

– Интересно, где их дом и какой он? – пыталась представить Ортия.

– Он, я уверен, очень похож на твой, но должен обязательно стоять на берегу, – без особых раздумий отвечал Дантал.

– Я согласна с тобой, – соглашаясь, шептала Ортия, прижимаясь к супругу.

О том, чтобы попасть к ним, она даже не помышляла, ясно осознавая положение Дантала. Но где-то в глубине души она лелеяла надежду, что Форкис сам вместе с Тейей однажды придёт сюда с караваном. И